Любовь Орлова в искусстве и в жизни - [16]

Даже в свои последние годы, когда и семьдесят лет остались позади, она сохраняла чарующий артистизм, не позволяя себе расслабиться ни на минуту. Передают, что даже на больничной койке, будучи безнадежно больной, она настойчиво готовила новую роль и никто никогда не видел ее не то чтобы внутренне опустошенной, но даже вялой.

Всякий раз, когда в беседах с друзьями-кинематографистами мне доводилось слышать о необычайно ревностном отношении Любови Петровны к своему труду, я вновь и вновь вспоминал проникновенные суждения П.И. Чайковского: «Большой талант, — говорил он, — требует большого трудолюбия». И еще: «Талант, как драгоценный камень, чем больше труда вложено, чтобы его отшлифовать, тем он прекраснее».

В этой связи не могу не привести несколько рассказов соратников Любови Петровны по искусству о ее трудолюбии, мужестве, стойкости, силе духа.

Всеволоду Васильевичу Санаеву, ныне старейшему советскому киноактеру, народному артисту СССР, шел двадцать седьмой год, когда в первой своей эпизодической роли, лесоруба в фильме «Волга-Волга», он встретился с Любовью Петровной. Она была на десять лет старше молодого актера, всего лишь год назад окончившего ГИТИС, но уже прославленной киноактрисой, «звездой» советского экрана.

— Странное, однако, дело, — говорил мне Всеволод Васильевич, — то, что она старше меня годами, это я еще понимал, но, общаясь с ней на съемках чуть ли не ежедневно, пока наша знаменитая баржа совершала свой путь вместе с «Севрюгой», я никогда, ни на один миг, не чувствовал рядом с собой, так сказать, примадонны. Это была удивительно простая в общении, всегда ровная, внимательная к каждому, обаятельная женщина. Мы, молодые актеры, с уважением относились к ней, но отнюдь не потому, что она была «звездой» и к тому же женой режиссера, а потому, что она была нашим товарищем по работе, увлеченно делающим свое дело и искренне желающим, чтобы и мы все в любой, самой незаметной роли работали с увлечением, не хандрили, не распускались, были бы внимательны ко всему, чем жила съемочная группа, и с надеждой на самое лучшее ожидали, каким же в конце концов будет творческий итог.

Встреча с ткачихами

Все это Санаев говорил столь убежденно и с такой волнующей искренностью, что ему нельзя было не верить. Он словно сбрасывал с плеч груз полувекового пути в искусстве, глаза его светились, казалось, что он снова чувствует себя тем сильным бородатым лесорубом, который на палубе гигантской баржи рядом с Дуней Петровой, вместе со своими товарищами по труду поет песню, вскоре зазвучавшую на всю страну.

Столь же тепло пишет о своей работе с Орловой народный артист СССР Игорь Владимирович Ильинский в статье, озаглавленной «Самые светлые воспоминания»:

«В человеческие отношения Любовь Петровна вносила теплоту, доброту, ласковость. В ее присутствии хотелось выглядеть самым лучшим образом. Я вспоминаю эпизод съемок фильма «Волга-Волга», где мне по сценарию нужно было прыгнуть в сапогах и с портфелем с палубы в воду — и не с нашей приземистой «Севрюги», а большого волжского парохода.

Был холодный осенний день середины октября, но светило солнце — как такую возможность не использовать? Конечно, можно было взять дублера-пловца, одетого в мой костюм и неотличимого от меня на общем плане. Но мне хотелось сыграть то, как Бывалов, пробежав по палубе, целеустремленно продолжает бег в воздухе, оторвавшись от парохода, сучит ногами, — играть в воздухе актерам не часто приходится...

Поначалу предполагалось отправить меня в воду со средней палубы, но я, разохотившись, неожиданно для себя самого сказал: «Уж лучше с капитанского мостика, это было бы поэффектнее!» И тут же был пойман на слове. Уже через десять минут весь пароход знал — не без стараний Александрова, — что Ильинский будет прыгать с верхней — капитанской — палубы. В разных местах парохода меня останавливали вопросом: «Это правда, ты будешь прыгать с самого верха?», «Вы решились прыгнуть оттуда? Молодец, молодец!» Нечего делать, в сапогах и с портфелем я полез на верхнюю палубу. Но когда я туда взобрался, то обнаружил, что моя храбрость задержалась где-то внизу. Каждый знает, что смотреть снизу вверх и сверху вниз, особенно если нужно прыгать, — не одно и то же. Ноги мои, как у несменяемого капитана, приросли к капитанской палубе. Нет, надо отказаться. Где дублер? Но тут я увидел множество глаз, устремленных на меня, и среди них — глаза Любови Петровны: в них было столько веры, восторга и, я бы сказал, восхищения! Ведь накануне, оробев, отказалась от прыжков в воду ее дублерша... Я разбежался... — остальное вы видели на экране. Дубль, к счастью, не понадобился» («Искусство кино», 1982, № 10).

 

Коллективы Театра имени Моссовета и 1-го ГПЗ подписывают соглашение о сотрудничестве

И еще одно воспоминание.

В статье «Талант доброты», опубликованной в газете «Советская культура» (1977, 11 февр.), народный артист СССР Павел Петрович Кадочников писал:

«Когда про артиста говорят, что он хорошо играет, это естественно. Он и должен хорошо играть: это его профессия, этому он учился многие годы. А вот сеять в людях доброе начало, вызывать у окружающих чувство душевной радости — это уже нечто выше простой профессионализации. Это своего рода дар.