Любовь Орлова. 100 былей и небылиц - [30]

– Нет, конечно. Творческих заморозков мы не испытываем, хотя их время как будто и пришло.

Когда втроем они расположились у уютно горящего камина, Орлова продолжила:

– Главное, видимо, в том, что время стало другим, музыкальная комедия должна быть иной, отвечающей духу времени, новой по содержанию и форме.

– А новое – это хорошо забытое старое, – с улыбкой, показавшейся Романову очень грустной, заметил Александров.

– Вы слышите, что он говорит! – словно продолжила Орлова давний спор с мужем. – Вот как верен Григорий Васильевич нашим успехам в кино. Он сейчас ищет тему для нового музыкального фильма, уговаривает меня, а я после «Русского сувенира» сомневаюсь – дело не только в теме. Вы, вероятно, видели комедии Рязанова «Карнавальная ночь» и «Гусарская баллада», а также «Неподдающиеся» и «Девчата» Чулюкина, на худой конец – «Черноморочку» Коренева. Там тоже поют и танцуют, но сопоставимы ли эти фильмы с музыкальными комедиями 30-х годов? Вы, вижу, не очень твердо говорите «нет». Значит, у моих сомнений есть основания. Попытки повторить приемы прошлого в «Русском сувенире» нам явно не удались. Следовательно, надо искать.

(О первой реакции Орловой на впервые увиденный ею «Русский сувенир» хрестоматийно известно:

– Нет, тут что-то не то, – растерянно сказала она. – Что ни кадр пустота… А у меня… одни перепевы самой себя. Ужасно! Словно только тем и занимаюсь, что пытаюсь повторить старые приемы, но ничего уже не получается. – Ю. С.)

– Я уже говорил Любови Петровне, – вмешивается Александров в разговор, что мы делали когда-то не только удачные музыкальные комедии. Были у нас и после войны достойные вещи. И теперь, думается, можно было бы обратиться не только к излюбленному нами жанру комедии, а, скажем, если не к детективу, то к приключенческому жанру. Мы могли бы создать увлекательнейший фильм о наших разведчиках. Сознаюсь, кое-какие материалы я уже раздобыл. У меня есть даже их клички – Скворец и Лира. И разве Любовь Петровна не смогла бы сыграть роль смелой советской разведчицы? Разве не были ее творческой удачей, разве не отличались драматической глубиной исполненные ею отнюдь не в комедиях роли Ксении в «Ошибке инженера Кочина», танцовщицы Паулы Менотти в «Деле Артамоновых» или, наконец, американской ведьмы Джанет Шервуд во «Встрече на Эльбе»?

– Все это хорошо, – перебила супруга Орлова, – но это не заглушает моих сомнений. Согласитесь, Григорий Васильевич, что реально существуют и некоторые другие, весьма серьезные причины, почему нам в последние годы не везет в кино.

– Но какие, позвольте вас спросить, причины? – уже с явным раздражением подбросил Александров поленья в камин. – Что же это за причины такие, которые мешают актрисе исполнить предлагаемую ей роль, да к тому же написанную для нее специально?

– Есть одна такая, и притом весьма веская причина, – как-то очень спокойно, глядя в камин, сказала Любовь Петровна. – Это возраст. Я до сих пор помню не очень тактичную похвалу тому, как я выгляжу в «Русском сувенире», которая содержалась в газете «Ферганская правда», кажется.

Любовь Петровна подошла к письменному столу справа от камина и извлекла небольшой альбом в сафьяновом переплете (вся пресса во Внукове читалась и складывалась для будущего исчезнувшего на помойках архива. – Ю. С.).

– Да, именно в этой газете, я не ошиблась. Вот что она писала, пытаясь выдать свое сочувствие мне за похвалы. Слушайте: «Мастерство ее перевоплощения всегда пленяло публику». Ну, допустим, что это так, а дальше: «С годами не померк, не состарился талант выдающейся советской артистки». В том-то и дело, что и «состарился» и «померк». Я же живой человек и понимаю, что хотел сказать рецензент: 60 лет – это не 30… То, что еще проходит в театре, в кино не пройдет.

(Актриса не подозревала, что именно в это время, в сентябре 63-го, калужская газета «Знамя» писала о ее концерте в Обнинске то же самое: «Годы наложили на знакомое лицо свой отпечаток, но она, как и прежде, порадовала зрителей своим нестареющим искусством». – Ю. С.)

Она замолчала и несколько минут сидела молча. Ее одолевали мучительные раздумья, в ней боролось желание сняться в фильме, задуманном Григорием Васильевичем, и понимание несоответствия своего возраста возрасту героини.

– Я думаю, – сказала она мужу, – что годы у нас уже не те, когда актриса легко входит в кадр. Взгляните на мои руки! (Опять эти руки, искалеченные тасканием по морозу уже упомянутых бидонов с молоком в голодные 20-е! – Ю. С.) Если, Григорий Васильевич, вы предложите мне роль 20-летней разведчицы и я возьмусь за нее, то вам же придется снимать крупным планом не мои руки, а чьи-то другие, молодые. Отсюда и идут мои сомнения…

«До сих пор, – признается Романов 25 лет спустя, – я ношу в душе очень сложное, поначалу просто тревожившее меня воспоминание об этом ответственнейшем разговоре возле камина. Мне показалось тогда, что настойчивость Григория Васильевича в конце концов может побороть сомнения Любови Петровны. Так, в сущности, и случилось. Мне захотелось тогда сказать это моим друзьям, ответить откровенностью на откровенность, только, как говорят в таких случаях, «пороху не хватило».