Любовь Орлова. 100 былей и небылиц - [25]
– Ну что же, пожалуй, можно послушать, – удобно расположился он в кресле.
Волконский сыграл увертюру, и воцарилась тишина. И тут произошло нечто совершенно ошеломившее нас. Из комнаты, что была напротив, выбежала, громко аплодируя, счастливая и взволнованная Любовь Петровна.
– Браво! Замечательно! Великолепно! – восклицала она с живостью и непосредственной радостью, протягивая руки Андрею.
Тот стоял красный и смущенный от каскада похвал, которые сыпались на него. Александров же смотрел на Орлову сияющими влюбленными глазами.
– Поздравляю вас! – говорила она. – Поздравляю всех! А вас особенно, Григорий Васильевич, с замечательным композитором!
Столь неожиданное появление кинозвезды из таинственной двери, да еще с комплиментами… «Как странно все это! – думал я. – Что за эффект? Она что стояла и слушала музыку за дверью? А впрочем, конечно! Конечно, все было срежиссировано: и 11 часов, чтобы Орлова могла спокойно завершить свой туалет (недаром он тянул с началом исполнения). И этот ее выход с аплодисментами, означавший признание. Если бы она не вышла, значит музыка не годится. И тогда ничего не подозревавшему композитору было бы предложено написать новый вариант. Здесь умели щадить авторское самолюбие. Но музыка пришлась по вкусу – и вот вам выход! Какая радость и какое облегчение для Александрова! И какие странные эти «великие»!
Остается непонятным: неужели «странные великие» точно так же, путем «подслушки», оценивали музыку сделавшего их в большой степени «великими» И. Дунаевского? И так же, хлопая в ладоши, выскакивала из своего укрытия Орлова, когда ей пришлась по душе «Колыбельная» в «Цирке»? А прежде чем ее послушать, Александров всячески, чтобы Любовь Петровна успела привести себя в порядок, тянул время и отвлекал Дунаевского разговорами о пустяках. Впрочем, 20 лет назад, когда актрисе было «только» 35, такого времени требовалось намного меньше…
68
Вспоминает Ф. Раневская:
«Я оценила глубину Любочкиного сострадания всему живому, когда она рассказывала мне о своем посещении корриды в Мексике. «Вышел бык, и в него полетели бандерильи, впились ему в холку. Мне показалось, что я увидела в его глазах изумление – ведь я же вас не трогаю, за что же вы меня мучаете? Я заплакала от жалости к животному и в ужасе бросилась к выходу, чтобы не видеть восхищенные лица людей, наслаждавшихся страданием ни в чем не повинного животного».
Любочка говорила это со слезами на глазах. И как я ее понимаю!
К замечательному Хемингуэю я отношусь хуже, чем он того заслуживает, за его воспевание корриды».
Однако Раневская не была бы Раневской, если бы одновременно с самыми добрыми словами о «Любочке», которая считала ее своей «феей» в искусстве, не говорила (Г. Скороходову) и такого:
«Орлова, конечно, великолепная актриса. И дисциплинированность ее поражает. Но вот голос… Когда она поет, кажется, будто кто-то писает в пустое ведро».
Потом, правда, «Фаиныш», как звала ее Орлова, сожалела об этой шутке. И говорила много другого лестного о своей подруге…
«Вы бы видели ее! От нее исходила… такая дивная прелесть, какую мне уж, поверьте моему слову, просто не приходилось встречать у других актрис. Ни тогда, ни после. А я их много перевидала».
Ф. Раневская.
Но никогда она уже не скажет лучше того, что сказала о своих первых впечатлениях от «Любочки»:
«Вы бы видели ее! От нее исходила… такая дивная прелесть, какую мне, уж поверьте моему слову, просто не приходилось встречать у других актрис. Ни тогда, ни после… А я их много перевидала… Ни у кого не было такой грации, такого легкого веселого шика – своего, природного. Нет-нет, такое не могло пропасть!»
69
Со слов той же Н. Голиковой Д. Щеглов описывает самые счастливые минуты в ее юности, когда Орлова время от времени предлагала ей: «Ну что, займемся разборкой отходов?»
«Из всех шкафов, тумбочек, чемоданов вываливался на пол баснословный Любочкин гардероб (про который та же Раневская сказала: «Шкаф Любови Петровны так забит, что моль, даже если она завелась в нем, не может там ни расти, ни тем более летать». – Ю. С.). Вся эта немыслимая гора подвергалась тщательному разбору – примеривалась и обсуждалась каждая вещь в отдельности – это тебе, это тоже тебе, а это, пожалуй, еще мое. Попутно обнаруживались еще старые, чуть ли не двадцатых годов (т. е. сорокалетней давности. – Ю. С.) туалеты, сшитые самой Любочкой: шляпки, узкие юбки, выкроенные по неизменной патронке. Выдвигались предположения и гипотезы, сыпались волнующие сопоставления, проходил час, другой, третий…
Разбирать отходы было интереснее, чем их носить. Примеривать самой и видеть, как это делает Любочка, слушать эти истории, как и что было куплено, следовать за ней по их маршруту Женева – Милан – Рим – Париж Лондон – Нью-Йорк, заходить только в самые дорогие магазины, выслушивать комплименты – и выбирать, выбирать, неторопливо и вдумчиво.
…Мне остается, – признается Д. Щеглов, – только пожалеть, что не могу, хотя бы на время, превратиться в женщину, чтобы «изнутри» написать эту часть главы».
70
…Спустя несколько лет после кончины актрисы Александров расхрабрился и опубликовал уникальный, принадлежавший ей документ:
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Леонид Филатов наделен многими талантами. Замечательный артист театра и кино, он и незаурядный режиссер, поэт, рассказчик. И сейчас в это беспорядочное, жестокое время, когда славное прошлое нашего отечества вымарывается, а ложь стала нормой поведения, Леонид Филатов своими авторскими телепередачами «Чтобы помнили...» возвращает нас к подлинным ценностям родного кино.Многогранная личность мастера раскрывается в этой книге.