Любовь опаснее меча - [24]

— С кем еще мне придется общаться?

— Как сам захочешь. Я был нелюдим. Лишь Уррий, младший сын сэра Отлака раз в неделю приносит запас провизии, свечей… Славный парнишка. Я ему кое-что рассказывал о нашей вере… Не посвящал в учение, нет, так… лишь самые простые легенды… Он должен послезавтра приехать, познакомишься. У него есть сводный брат и приятель — младший сын соседнего короля, но их сердца не так открыты пониманию добра, они больше думают о блеске жизни, чем о сути ее. Мне они были совершенно не интересны, ты поступай как знаешь. На землях Отлака еще две часовни, но с их обитателями я не знаком — далеко. Я редко покидаю часовню, боюсь, что случайный путник может осквернить реликвию…

Отстоятель налил еще немного в кружки ритуального алголианского напитка.

— Нам еще много дел, — сказал он своему преемнику. — Надо подготовить храм. Заодно все расскажу и покажу.

Они вышли из комнаты отшельника, в которой он принимал случайных путников. Зуур взял тяжелый подсвечник сильной рукой и они прошли в небольшой круглый зал, в центре которого висела «часть малая плоти Алгола». Зуур повел преемника вдоль грубо нарисованных, аляповатых фресок с изображениями из жизни старца Варинода, подробно объясняя их содержание. Затем показал скудные подсобные помещения часовни. Потом показал потайной спуск вниз, в огромное пространство тайного храма, провел по бесчисленным коридорам с дверями в роскошно обставленные кельи, где отдыхали сейчас высокие гости. Объяснил предназначение каждой мелочи, гордясь своим хозяйством. Провел в женскую половину и разбудил всех шестнадцать шаблоний, представил их новому отстоятелю плоти Алгола. В его власти было оставить здесь этих женщин, или запросить из ирландского Каталога новых. Предназначением шаблоний было ухаживать за огромным подземными храмом и ублажать отстоятеля, который лишь наверху был скромным монахом Красной часовни, а здесь, внизу являлся всевластным хозяином. Женщины были уже в возрасте и кожа их посерела от постоянного пребывания под землей. Лишь одна или две были относительно молоды и при определенном количестве выпитого сида могли радовать взгляд мужчины. Новый отстоятель решил, что эти шаблоньи очень недолго пробудут здесь.

Затем мужчины начали подготовку к обряду. Долго носили большие прямоугольные деревянные щиты, на которых были неизвестным образом нанесены очень реалистичные изображения Алгола, Алвисида и его братьев, а также алголианские символы и священные знаки. Они заставили этими щитами фрески с изображениями старца Варинода, и дорогой восточной золотой парчой тщательно задрапировали пространство между щитами. Часовня сразу приобрела совершенно другой вид. Из ряда окон, расположенных высоко под потолком уже пробивался утренний свет, окрашивая волшебный шар посередине в фантастические цвета. Казалось, шар уже оживал. Но это лишь казалось.

Зуур показал преемнику тайный рычаг. С силой потянул его и каменные плиты пола ушли в стены, оставив лишь неширокую, около шести футов, дорожку вокруг стены. Из подземного ритуального зала к «плоти Алгола» вела спиралевидная (спираль — символ Алвисида) лестница из позолоченных железных прутьев, сквозь которую прекрасно просматривалось все внутреннее помещение храма. Многоцветный пол священного храма находился так далеко внизу, что у преемника отстоятеля закружилась голова от высоты.

Все было готово. Наступило утро. Последнее утро отстоятеля Зуура — либо он сгорит в священном пламени Алгола, либо станет хэккером с неизвестным еще ему именем. Зуур прочертил в воздухе священную спираль Алвисида и отправился будить почтенных гостей, дабы приступить к утреннему пению хвалебных файлов Алголу.

3. ПЕЩЕРА КОЛДУНА

Да будет твердь на средине воды и да отделит воды от

Вод; те, которые выше, от тех, которые ниже; и будут те,

Которые ниже, подобны тем, которые выше. Солнце — ее отец,

Луна — мать, и ветер носил ее в утробе своей, воздымаясь

От земли до неба, и опять с неба спускаясь на землю.

Заклинание воды. Из книги: Папюс «Практическая магия»

Колдовская берлога действительно была такой, как ее описал Эмрис. Рядом с очагом, сейчас холодным и безжизненным, почти во всю стену возвышалось зеркало — в тяжелой медной, позеленевшей от времени, литой раме. Зеркало было невероятной чистоты и глубины, наводящее мысли о мастерстве дьявола — привычные металлические, тщательно отполированные пластины даже сравниться не могли с этой волшебной, отражающей глубиной. В зеркале отражались две стены, сплошь заставленные предметами колдовства и сосудами с различными зельями.

Над одной из стен, под неровным каменным сводом, протянулась длинная и узкая трещина, затянутая паутиной, через которую приятели и смогли рассмотреть секретное обиталище колдуна. Щель была совершенно незаметна из пещеры, да взгляд и не мог охватить все темные углы и бесчисленные норы помещения. И ни прежнему, ни нынешнему обитателю зловещей лаборатории не могло придти в голову, что обширный холм занимает не только это пещера — чрево Большого холма живет своей тихой и странной жизнью, не высовываясь на солнечный свет, равнодушное ко всему человеческому, но строго оберегающее собственные тайны.