Любовь нельзя купить - [126]

Тесс и Хитер злорадно стали целиться в Макса и Джерри, которые перестали ловить мочалки и просто уклонялись от них, чтобы не промокнуть насквозь. Все-таки стоял март и было очень холодно.

Спустя какое-то время Макс нашел утешение в том, что стал поднимать мочалки и швыряться ими в Джерри, представляя себе, что это разрывные снаряды, которые разнесут Джерри в клочки, и тот умрет в муках.

— По-моему, нам нельзя этого делать, — весело сказал ему какой-то мужчина.

Макс ответил тем, что швырнул и ему в лицо мокрую мочалку, а потом вернулся к облюбованной мишени.

— Вы не хотели бы присоединиться? — спросил Рав у Дафны, которая измеряла количество отжатой воды.

Он активно поучаствовал в игре и теперь с трудом переводил дух.

— Нет, — коротко ответила Дафна.

Рав был поражен:

— Вы сегодня не в духе. Выпейте немного моего вина, а потом, может, поучаствуем в состязаниях бабушек?

— Во второй половине дня я буду отдыхать, Рав. Я уже достаточно потрудилась.

У Рава вытянулось лицо:

— Но девочки будут разочарованы. Они всю неделю о вас говорили. Собрались поднять вам настроение. А поскольку у них нет своей бабушки, то они приняли вас за таковую.

Дафна осторожно дотронулась до его руки и сказала:

— У них есть дедушка, который сыграет с ними в дартс и развлечет их. И пусть не забывают свою настоящую бабушку. Вам троим повезло, что вы есть друг у друга.

Рав услышал, как она выделила слово «троим». Оно прозвучало как нечто окончательное, без возможности стать «четырьмя». Он схватил ее руку и, не задумываясь, поцеловал ее.

— Вам еще жить и жить, Дафна. Не отчаивайтесь из-за каких-то болячек и недугов.

— И не собираюсь, — сказала Дафна, глядя на Картера.

Тим в одностороннем порядке был избран главным по присмотру за детьми на весь день. Его отношения с Милли, равно как и с друзьями, были еще достаточно напряженным, но он со спокойным смирением воспринимал судьбу. Он развлекал ребятишек тем, что сидел на краю бассейна и бросал мяч в воду, который дети должны были поймать. Снова и снова. И так три часа.

Фиона с Грэмом отправились на продолжительную прогулку, чтобы побыть подальше от детей и от друзей.

Они держались за руки, и Грэм помогал Фионе преодолевать каждое каменистое препятствие с бесконечно терпеливым вниманием, которое трогало ее.

— Ну разве не красиво? — произнес он, когда они присели отдохнуть в уединенном местечке с видами, очаровавшими их обоих.

— Лучше, чем в Богноре, — самодовольно прибавил он, с тревогой подумав о том, уж не огорчил ли опять Фиону намеком на то, что ему хотелось бы сейчас быть там.

Фиона почувствовала, как ее дыхание учащается. «Сейчас я это скажу, — подумала она, — я это сделаю».

— Было бы красиво, — осторожно заговорила Фиона, — вот только я ничего не воспринимаю, потому что ты меня очень расстраиваешь.

Ей тотчас захотелось взять свои слова обратно, чтобы они могли побыть вместе и потом вернулись бы домой, к жизни, где все будет как прежде — без ссор, без изменений, все тихо и мирно.

Для Грэма красота мгновенно поблекла. Он подсел поближе к Фионе.

— Ты ждешь, что я спрошу у тебя, из-за чего ты так расстроена?

— А разве ты не хочешь спросить об этом? — гневно спросила Фиона, уже жалея, что завела этот разговор.

— Нет, я знаю, в чем виноват.

«Стоп, стоп! — захотелось крикнуть Фионе. — Не говори ничего! Я передумала. Притворюсь, что меня не тревожили эти телефонные звонки, и больше ты звонить не будешь, и мы вернемся к тому, что было. Больше ничего не хочу знать!»

К сожалению, Грэм не читал ее мыслей. Он не умел этого делать, как не мог и тактично поддерживать разговор с незнакомыми людьми за столом.

— Прежде всего, ты совершенно зря беспокоишься: я никоим образом не предавал тебя. И никогда не предам. В отличие от Тима, меня не соблазнит женщина в дешевой блузке, и я доволен жизнью с тобой. Ты ведь знаешь это, правда?

У Фионы опустились плечи. Слишком уж долго он подбирается к «но». Есть правило: чем дольше идешь к «но», тем оно хуже.

А он так еще ничего и не сказал.

— А все, что я сделал, чего на самом деле я и не делал вовсе…

— О господи, да кто она?

Грэм опешил. Он все подстраивался к «но», а его опередили.

— Кто она? — спросила Фиона, на этот раз спокойнее.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что был помолвлен с девушкой по имени Кристина?

Фиона уставилась на него:

— Нет! Думаю, я бы это запомнила.

Грэм опустил голову:

— Как бы там ни было, мне был всего лишь двадцать один год, а она не появилась в тот день, когда мы должны были пожениться.

Фиона откинулась, пытаясь осмыслить это значительное событие в жизни своего мужа, которое многое объясняет, тогда как он предпочел скрыть это от нее.

— А теперь она хочет, чтобы вы опять были вместе, так? Чего именно хочет эта Кристина? — спросила она дрожащим голосом.

Грэм онемел. Фиона не должна была задавать этот вопрос, пока он не нашел на него ответа. Вот почему он так долго подбирался к «но». В голове у него складывался еще один рассказ, в котором он пытался решить, что он будет делать с Элоизой. И с Кристиной.

Когда ответ нашелся, Грэм принял его с облегчением и без сомнений, так он был прост и неизбежен.