Любовь не умирает - [8]

— Джек, но ведь двойняшкам сейчас за тридцать…

— Тридцать пять, — вставил он.

— Уже много лет они могут сами заботиться о себе. И никто теперь не отнимет их у тебя. Они давно совершеннолетние и могут делать все, что заблагорассудится.

— А может быть, им плохо. Может быть, нужна помощь, забота. Черт побери, посмотри, что сталось со мной!

— Ну, если эта шикарная заморская карета, на которой ты прибыл, — показатель, то, по-моему, ты добился в жизни успеха.

Он посмотрел ей прямо в лицо — глаза его гневно вспыхнули — и тихо произнес:

— Успех — понятие относительное. Ты и представить не можешь, через что мне пришлось пройти ради этого. Я лично должен убедиться, что с двойняшками все в порядке. А что, если их постоянно швыряли из одного места в другое, как меня? Или они попали к людям, которым на них наплевать, — как у меня было. Что угодно могло произойти… — Порывисто вскочив, он опять принялся мерить комнату большими шагами.

Джорджия молча следила за ним — пусть немного остынет. Странно, как просто оба они вернулись к прежним ролям: он — заведенного, озабоченного рассказчика, она — готовой выслушать утешительницы.

— Теперь у них другие имена, — начала она, решив, что Джек уже успокоился. — Значит, их воспитывали приемные родители. Жизнь их, возможно, сложилась неплохо. Из того, что так обошлись с тобой, еще не следует…

— Они оказались оторванными от семьи, — снова заговорил Джек, останавливаясь прямо перед ней. — Оторванными от меня! Жизнь их сложилась бы лучше, если б мы все были вместе.

— Тебе следует ответить, — не стала спорить Джорджия. — И встретиться с ними. Как можно скорее.

— Встречусь. Но не сейчас. Я не готов. И мне надо кое-что сделать. Выполнить одно данное себе обещание. Лишь после этого я смогу им ответить.

— Какое обещание?

Джек встретился с ней взглядом, и в глазах его засверкали грозовые молнии, но он безмолвствовал. Она открыла было рот, собираясь еще что-то посоветовать, но остановилась. Несомненно, Джек хорошо все обдумал и никакие ее слова не заставят его изменить решение. Аккуратно сложив письмо, она убрала его в конверт и протянула ему. Он молча взял конверт и водворил в карман куртки. Засвистела кофеварка, Джорджия пошла на кухню, налила две чашки. Устроившись на диване рядом с Джеком, искоса взглянула на него, все еще не в силах поверить, что это он, что он рядом и говорит так, словно и не прошло двадцати трех лет с их последней встречи. Джек сидел отвернувшись к окну, видимо поглощенный размышлениями о родных, — самое время рассмотреть его повнимательнее.

Черные волосы подернуты серебром, на щеке шрамик — его раньше не было. Откуда он? И вообще — что произошло с Джеком с тех пор, как он покинул Карлайл? Безотчетно она бросила взгляд на его левую руку: обручального кольца нет, и никаких следов, что оно было.

Руки стали крупнее, и сам он весь — тоже. Все эти годы, представляя Джека, она видела мускулистого парня с неуклюжими движениями, вечно озирающегося через плечо, в любое мгновение готового уклониться от удара. Это так объяснимо — частенько он появлялся вечерами у нее в комнате весь в крови и синяках.

Но этот Джек, похоже, не ведает страха, спокоен, знает, чего хочет. Жаль только, она не может понять, чего именно. Почему-то у нее сложилось впечатление, что он не до конца с ней откровенен. Хотя и прошло столько лет, да и знакомы они были недолго, она, кажется, по-прежнему способна читать у него в душе. Внешне все как будто в полном порядке, но с Джеком творится что-то неладное.

— Так чем же ты занимался все эти годы? — Этим вопросом она надеялась освободить его от внутреннего напряжения. — Судя по всему, ты нашел приличную работу, — усмехнулась она. — Приобрел прекрасную машину — ты ведь всегда о такой мечтал. Только вот вашингтонский номер… Не думала, что ты любитель столичной жизни. — Она постаралась придать голосу небрежную интонацию:

— Что еще? Женат, у тебя дети?

Джек снова встретился с ней взглядом, но на этот раз глаза его были полны усталости и печали.

— Странно слышать, что тебя интересует моя жизнь после того, как я покинул Карлайл.

— А что в этом странного?

— Да так… считал, что ты зла на меня.

— Но почему?

— Ведь я… оставил тебя. Он произнес это так мягко, интимно, что у Джорджии чаще забилось сердце.

— Ты никогда не скрывал, что уедешь. И я была внутренне готова.

Джек кивнул, закусив нижнюю губу ровными белыми зубами — обдумывал что-то, — и вдруг пробормотал, то ли ей, то ли себе:

— Да, ну да… и так надо было… одному из нас.

Она то ли не поняла, то ли решила пропустить эти не совсем понятные слова мимо ушей.

— Когда ты уехал из Карлайла, я утешала себя тем, что ты вернешься за мной. Потом поняла, что этого не будет. А в восемнадцать… подумывала сама найти тебя. Но понятия не имела, где искать.

— Кто хочет найти — найдет. Только вряд ли это кому-нибудь было нужно.

— Не пытайся свалить все на меня. — До Джорджии дошло наконец, к чему он клонит. — Это ведь ты скрылся из Карлайла, даже не попрощавшись.

— Как ты правильно заметила, — вскинул он голову, — я никогда не делал тайны из своих намерений.

— Да, но и не снисходил до того, чтобы позвать меня с собой.