Любовь на плахе (Невеста) - [23]

— Я так и думал, — услышала сквозь бурю бушевавших в ней чувств и желания Джоли, и в голосе Даниеля она не услышала вражды или злобы, а только покорность судьбе и налет грусти.

Подсунув руку под ее правое колено, он высоко поднял ногу Джоли, чтобы получить полный доступ в нее. Джоли закусила уголок подушки, чтобы заглушить стоны экстаза, до которого доводил ее Даниель своими губами и языком.

Страшное напряжение внутри нее все росло и росло. Она уже не могла с ним справиться. Мышцы живота и те, что были ниже, сокращались и расслаблялись в ответ на половодье чувств, захлестнувших ее.

И тогда Джоли почувствовала, как в самой сердцевине ее женского естества взвихрилось что-то очень горячее и сильное. У нее было такое впечатление, словно внезапно в глаза ударил яркий луч солнца, словно вспыхнул фейерверк из миллиона искр, воспламеняя каждую клеточку ее души и тела.

Даниель отпустил Джоли, и та, вся трепеща, откинулась на спину на мягкий матрас. Даниель продолжал свои ласки, поглаживая ей живот и бедра, но уже более медленно и спокойно, постепенно приводя ее в себя. Когда у Джоли почти восстановилось дыхание, Даниель поднялся, выпростал рубашку из штанов, расстегнул ее и повесил на спинку кровати. Пряжка ремня тихонько звякнула, и Джоли закрыла глаза, боясь, что то, что она увидит вблизи, лишит ее мужества.

Крепость и жар его тела заставили ее улыбнуться, в то время как Даниель лег на нее, но очень осторожно, стараясь не раздавить ее своим весом. Джоли получила свое удовольствие, и теперь Даниель должен был получить свое. Джоли твердо решила, что перенесет боль молча, и это будет прекрасным ответом на то, что он просил, а потом требовал от нее.

— Сделай это, ну ты знаешь, что. Ведь ты делала это прежде… — послышался его низкий, глухой голос.

Джоли откинула голову, притворившись, будто не слышала того, что он сказал, и вместо ответа с готовностью предложила свое молодое тело. Даниель покрыл поцелуями ее шею, и Джоли ощутила, как его огромное мужское естество прижалось к ее, бедру.

Тут Джоли внезапно охватил страх, однако она не поддалась ему. После того как она видела человека, умирающего на тротуаре рядом с банком в этом проклятом Просперити, после того как ее арестовали, судили и чуть было не повесили за убийство того бедняги, перспектива потерять невинность едва ли могла испугать Джоли.

Даниель что-то пробормотал неразборчивое, а потом внезапно и сильно, одним резким толчком вошел в нее. Хотя у Джоли вырвался похожий на рыдание крик боли и страха, она обеими руками крепко обхватила голую спину Даниеля, чтобы он оставался в ней.

— Боже мой! — потрясение прошептал он. — Я думал…

Джоли запустила руку в его волосы цвета спелой пшеницы и прижалась губами к его рту, заставив его замолчать. Его язык глубоко проник в ее рот — такой же неистовый захватчик, как и его жгучее мужское естество. Джоли была ошеломлена, почувствовав, как ее усталое тело с готовностью изогнулось в новом и еще более сильном желании.

Даниель крепко держал ее, а Джоли буквально сгорала в его объятиях, когда он принялся плавно входить и выходить из нее.

Джоли все труднее было сдерживать свои чувства. Внутри у нее все кипело от этого жара и вырывалось наружу бессвязными криками. Она и не подозревала, что Даниель способен совершить с ней такое. А он продолжал брать ее сильными и точными движениями взад-вперед, бормоча нежные слова и слегка покусывая ей шею и ключицы.

Горячий красный туман застлал глаза Джоли, и она вдруг с яростным воплем женщины-воительницы содрогнулась в руках Даниеля… раз, другой, третий. Наконец затихла. Однако сквозь пелену наслаждения Джоли осознала, что Даниель не успел кончить и инстинктивно положила руки на его мускулистую, потную спину и стала возбуждать, шепча ласковые, бессмысленные слова.

Даниель наконец в последний раз сильно вошел в нее и затих, застонав от блаженства. Тело Джоли получило то, чего никогда еще не знало. Когда Даниель кончил, он упал рядом с ней на матрас, отчего пружины протестующе застонали. Пальцы его правой руки ласково и глубоко зарылись в ее волосы, а большой палец погладил ее скулы. Прошло бесконечно долгое время, прежде чем у него выровнялось дыхание, и Даниель спросил слегка охрипшим голосом, в котором слышалось осуждение:

— Почему же ты не сказала мне, что у тебя никогда не было мужчины?

Голова Джоли покоилась на плече Даниеля, и она вздохнула, все еще пребывая в блаженном состоянии.

— Вот и нет, мистер Бекэм, — улыбаясь, возразила она. — Я говорила вам, а вы мне не поверили.

Даниель молчал несколько длинных, блаженных минут, но потом в нем опять закипели эмоции. Даже не глядя на него, Джоли знала, что он хмурится.

— Но то, как ты все это делала! Никто б не подумал даже, что ты не знаешь, чем занимаешься…

Обиженная Джоли попыталась сесть на постели, но Даниель прижал ее к себе, одной рукой обнимая за бедра. И хотя она никогда и ни за что не призналась бы в этом, но то, что она при этом почувствовала, очень ей понравилось.

— Большинство женщин не умеют любить чувственной любовью, Джоли, — терпеливо пояснил Даниель. — Они занимаются любовью просто чтобы заиметь ребенка, ну, еще потому, что этого требуют их мужья.