Любовь моя последняя - [6]

— Конечно, господин Брюль, — сухо ответил Фрайтаг. — Но мы здесь тоже не дураки… Между прочим… какое на вас вчера было пальто?

— Вот это. У меня нет с собой другого. — Виктор бросил на полицейского непонимающий взгляд и отвернулся.

Когда он вышел из кабинета, Дундалек закрыл за ним дверь и заметил:

— Он не похож на человека, который может убить кого-нибудь из-за шести тысяч марок.

Фрайтаг пожал плечами.

— Так ведь и не доказано, что Ахенваль был убит из-за шести тысяч марок. Вперед, Дундалек, теперь мы возьмемся за Осси Шмерля.

— Вызвать?

— Нет, вызывать не будем. Эту птичку я хочу посмотреть в ее клетке. — И, прежде чем выйти из комнаты, Фрайтаг взял со стола пуговицу и положил ее себе в карман.

На табличке, прикрепленной к двери квартиры, было написано: Осси Шмерль, а ниже — художник.

Дундалеку пришлось три раза нажимать на кнопку звонка, прежде чем в квартире послышался какой-то шорох. Потом зашлепали шаги, сопровождаемые хриплым кряхтящим бормотанием, которое вдруг перешло в ужасный кашель человека, выкуривающего по шестьдесят сигарет в день.

Дверь открылась, и в полутемном коридоре полицейские увидели Осси Шмерля, длинного, тощего как жердь, со сморщенным лицом под запущенной гривой каштановых волос. От него так разило виски, будто он в нем выкупался.

— Уголовная полиция, — представился Фрайтаг. — Вы — Осси Шмерль?

— Да, именно я. А что, собственно, случилось? — Он снова закашлялся и отступил в сторону.

Фрайтаг широким шагом прошел мимо него к каморке, дверь которой была слегка приоткрыта. У одной стены стояла кровать, у другой — шкаф и стол с двумя стульями. На стульях в беспорядке валялась одежда: пиджак, брюки, белье, но пальто отсутствовало.

— Что вы у меня ищете? — пробурчал Осси.

— Пальто, в котором вы гуляли сегодня ночью. — Фрайтаг еще раз бросил быстрый взгляд на каморку и тут увидел серо-зеленый длинный плащ с кожаными застежками. — Вот это.

Он снял пальто с крючка и подошел к окну. Одной из кожаных пуговиц не хватало, а пришита она была шелковыми нитками ядовито-зеленого цвета. Парочка оборванных ниток еще свисала с прочного материала плаща.

Фрайтаг вытащил пуговицу, которую нашли рано утром на стройке, и сравнил ее с остальными, а Дундалек с любопытством наклонился к ней и тихо проговорил:

— Точно. И нитки те же самые.

— Что такое с моим пальто? — прокряхтел Осси. — Мне нечего скрывать, со мной все в порядке Я вообще ничего не знаю.

— Даже то, что Гвидо Ахенваль сегодня был убит в своей квартире?

— Что-о-о? Гвидо?

— На вас падает весьма веское подозрение в совершении убийства. Вы признаете, что сегодня ночью были в этом пальто?

Лицо Осси приобрело мертвенную бледность, а копна грязных волос стала похожа на приклеенный театральный парик.

— Он был моим лучшим другом, — невнятно пробормотал он. — Единственным другом. Вы говорите, Гвидо убили в его квартире? А как? Застрелили?

— Нет, в него не стреляли.

— Когда же это случилось?

— Вопросы здесь задаю я. И я хочу знать, надевали ли вы сегодня ночью это пальто? — начал терять терпение Фрайтаг.

— Пальто, да, я был в пальто. — Осси продолжал пребывать в состоянии шока.

— Ну, наконец! Да и не было никакого смысла отрицать это. Мы нашли пуговицу, которой нет на вашем пальто. С теми же самыми нитками, видите?

На Осси слова комиссара не произвели никакого впечатления.

— Я вчера был там, в квартире, — бормотал он. — И другие там были.

— Но пуговицу мы нашли вовсе не в квартире, а рядом на стройке. На третьем этаже. Что вам там было нужно?

— Я там вообще не был, — запинаясь, произнес Осси.

— Не лгите! Пуговица была там, значит, и вы были. Вы проникли через строительные леса на балкон, а потом проломили Ахенвалю череп железным крюком.

— Нет, нет! Я… Мы же вместе были в «Бонбоньерке»… В два часа. Тогда Гвидо был еще жив…

— А где вы были в половине третьего?

— В половине третьего я все еще был в «Бонбоньерке» и оставался там до закрытия. Все время сидел у стойки. После того как ушел Гвидо, я разговаривал с барменом, владельцем ресторана. Можете спросить у него.

— Когда ушел Ахенваль?

— Должно быть, где-то в четверть третьего. Он был там недолго и в плохом настроении. Опять какие-то неприятности с его женой. А где была она, когда убили Ахенваля?

Фрайтаг холодно посмотрел на Шмерля.

— Сейчас речь идет о вас. Вы еще не объяснили, что делали на стройке.

— Не был я там. Я — художник, а не маляр. И еще кое-что хочу вам сказать, господин комиссар. Без моего друга Гвидо я бы давно уже сдох, можете мне поверить. И именно я его убил? Не смешите меня.

— Не стоит иронизировать, — сквозь зубы процедил Фрайтаг. — Это убийство с целью ограбления. У Ахенваля были при себе деньги. Несколько тысяч. Где они?

— Деньги? Послушайте, мне никогда бы не пришло в голову убивать моего друга из-за денег. Он всегда был ко мне щедр и давал предостаточно.

— Вот как? — язвительно заметил Фрайтаг. — Сколько же он дал вам вчера?

— Вы угадали, он дал мне вчера деньги на хранение.

— И где они?

— Там, в моем ателье. — Осси показал на соседнюю дверь.

— Вы останетесь здесь, Дундалек. И не спускайте с него глаз, — приказал Фрайтаг и прошел в студию. Закрыв за собой дверь, он пораженно остановился.