Любовь как ненависть - [25]

– Помедленнее, киска. Я хочу насладиться этим прекрасным зрелищем.

Она сделала все, как он просил. Потом откинулась назад и посмотрела на Скотта. Сейчас их машина не двигалась: они попали в пробку. Скотт улыбнулся пожилой паре, сидевшей в соседней машине, и, приподняв брови, посмотрел на Эмили:

– Я жду.

Она провела руками по бедрам. Его глаза неотступно следили за каждым ее движением.

– Ты просил, чтобы я не торопилась.

Одной рукой он задрал подол ее юбки до талии. От неожиданности Эмили сконфузилась как девчонка и даже покраснела, но, взяв себя в руки, кое-как сумела стянуть трусики до лодыжек.

– Теперь опусти юбку, – приказал Скотт.

Его рука по-прежнему лежала у нее на бедре. Затем его пальцы скользнули между ее ног, добрались до самых чувствительных местечек. Эмили изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но ощущение руки Скотта в самом интимном месте ее тела против воли безумно волновало женщину. Она заерзала на сиденье, и пальцы Скотта скользнули ниже, вскоре оказавшись внутри ее тела.

– Можно не спрашивать, нравится ли тебе это, – сказал он. – Положи руку мне на бедро.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – задыхаясь от волнения, произнесла Эмили.

– А я так думаю, – жестко заявил Скотт. Ей оставалось только подчиниться. Через десять минут они наконец тронулись с места. Ее рука по-прежнему находилась между его ног, его палец – внутри ее тела.

– Кто тебе звонил? – спросила она.

– Друг, – кратко ответил Скотт. Внезапно он рывком убрал свою руку. Эмили едва не вскрикнула от неожиданности.

– О, у тебя есть друзья? – стараясь казаться независимой и насмешливой, спросила Эмили. Она сейчас презирала себя за женскую слабость, но поделать с собой ничего не могла.

Скотт пристально посмотрел на нее, потом коснулся рукой бус на ее шее. Его пальцы были слегка влажными.

– Помнишь, что я сказал тебе?

– Помню.

– Ты хочешь, чтобы я тебя наказал? Ее сердце бешено запрыгало от этой мысли.

– Скотт…

– Да? – спросил он небрежно. У Эмили на языке вертелся вопрос: как он думает ее наказать, уж не так ли, как в тот раз, в студии? Но она сочла за лучшее промолчать.

– Ничего.

– Так я и подумал. Ты быстро учишься.

– Да. Я всегда была одной из лучших студенток, как ты помнишь.

– Я отлично помню все, что касается тебя. Ты всегда была лучшей. Для меня, по крайней мере.

– Скотт, почему ты так хочешь отомстить мне?

– Не беспокойся, Эмилка. Я не сделаю тебе больно. Хотя раньше я мечтал об этом…

– Что заставило тебя передумать?

– На то были свои причины, – неожиданно мрачно ответил Скотт.

– Но ты все еще хочешь мне отомстить?

– С одной стороны – да, хочу, но с другой… Знаешь, в нашей семье есть одна легенда.

– Расскажи мне о ней.

– Говорят, что уже много поколений мужчин из рода Грирсонов встречали в жизни одну-единственную любовь. И эта единственная любовь была первой.

– Ты думаешь, что я – твоя настоящая любовь?

– Я не до такой степени мазохист.

Эмили застонала – она поняла, о чем говорит Скотт. Ее душа сейчас была тоже расколота надвое. Одна часть изо всех сил сопротивлялась Скотту, другая – рвалась к нему.

– И что же из этого следует?

– То, что уже несколько поколений мужчин в нашей семье женились очень рано и один раз на всю жизнь. Я первый, кажется, кто нарушил эту традицию.

Эмили в ужасе посмотрела на Скотта: «Господи, неужели он все-таки считает меня своей настоящей и единственной любовью? Если это так, он никогда не оставит меня в покое и никогда не простит меня. Он разрушит мою жизнь так же, как я – его».

Глава 9

– Ты по-прежнему веришь в эту легенду? – тихо спросила Эмили после долгого молчания.

Скотт ничего ей не ответил. Он неотрывно следил за дорогой, совсем не глядя на любовницу. В его планы не входило посвящать Эмили во все подробности. В глубине души он знал горькую правду. Да, он верил в семейную легенду до того момента, как Эмили предала его чувство, насмеялась над ним. Эмили, кажется, думает, что она – из породы пожирательниц мужчин, но на нем она сломает свои зубы. В этот раз пожирателем будет он.

Настроение Скотта сразу улучшилось.

– А как ты думаешь? – сказал он наконец. Эмили пожала плечами.

– Не знаю. Надеюсь, что нет.

– Почему? – искренне удивился Скотт.

– Потому что, если это так, то ты меня, наверное, никогда не простишь.

– Не прощу? Не знаю, может быть… – Скотт почувствовал, что для нее знать об этом действительно очень важно. Но он сознательно медлил, держа Эмили в напряжении. Это было частью его плана.

– Так значит – нет? И поэтому ты мстишь мне? – спросила женщина.

Скотт не собирался лгать ей:

– А ты заслуживаешь мести?

– Возможно. Но мужчины веками унижали женщин. Это считалось естественным.

Эмили считала себя феминисткой. Корни ее убеждений лежали в страхе стать такой же, какой была ее мать – забитой, покорной служанкой мужа.

– Значит, ты думаешь, что я унижаю тебя? – насмешливо спросил Скотт.

– Разве не так? Тогда, в студии, в коридоре… Ты ведь сделал это нарочно?

– О чем ты, Эмили? – не понял Скотт. – Что я сделал тогда нарочно?

– Оставил на моей одежде следы своей спермы. Тавро хозяина кобылы, – горько пошутила Эмили.

– Господи, какая же ты глупая! – изумился Скотт. – И ты из-за этого стала меня ненавидеть?