Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине - [46]

– Иначе я бы не говорила так с вами, Леонид Борисович, – тихо сказала Надя.

– Я должен посоветоваться с товарищами, но думаю, что партия ваши деньги возьмет, – отчеканил Красин и стал смотреть в окно.

Несколько секунд прошло в молчании. Потом в глубине квартиры зазвонили часы. Надя вздрогнула, а Красин не шелохнулся.

– Смотрите, как высоко летит лист, – вдруг сказал он.

Над Петровскими линиями в сером небе отважно летал одинокий, наполовину желтый, наполовину зеленый лист. То он планировал, то трепетал на одном месте, то вдруг беспомощно падал, то снова взмывал вверх.

– Откуда он прилетел сюда? – проговорила Надя.

– С Неглинного бульвара, я полагаю, – громко и с какой-то странной бодростью сказал Красин.

– Первый знак осени, – шепнула она.

Он молчал и смотрел на лист, словно на летательный аппарат, ведомый каким-то отчаянным пилотом, каким-нибудь Виктором Горизонтовым. Рассказать ей о гибели Горизонтова? Рассказать ли ей обо всем? Рассказать ли этой девочке о самом себе? Как об этом рассказывают?

Подполковник Ехно-Егерн явился с докладом к генералу. Войдя в кабинет, он вытянулся перед огромным столом, за которым маячила под самым сапогом высочайшего портрета шишковатая голова генерала.

Правый глаз подполковника сразу углядел за плечом какое-то неожиданное мерцание; эге, вон оно что: погоны, пуговицы, крестики, аксельбанты – да тут целый синклит.

– Докладывайте, подполковник, – по обыкновению роясь в бумагах, ища в них любимый свой набор соблазнительных открыток, сказал генерал.

Ехно-Егерн раскрыл папку.

– По сведениям заграничной агентуры, ваше высокопревосходительство, революционные группы несмотря на неудачи с пароходами «Гладстоун» и «Джон Графтон» всеми путями завозят в империю оружие и боеприпасы. Вот список перехваченных грузов и арестованных преступников.

– Ваше высокопревосходительство, господа! – Ехно-Егерн небрежно кивнул правостороннему молчаливому мерцанию. – Должен, к величайшему своему огорчению, отметить закостенелость нашего аппарата. Более двух месяцев наш департамент доводил на места полученные с таким трудом скудные сведения о III съезде эсдеков. Сколько времени понадобилось, чтобы объявить по всей империи розыск большевистских цекистов! Наконец, пропала, словно иголка в стоге сена, такая крупная фигура, как инженер Красин, который, по некоторым нашим, правда, еще не проверенным, агентурным донесениям, отнюдь не бросил преступную деятельность, как утверждают некоторые наши высокопоставленные персоны, а, напротив, избран в ЦК РСДРП.

– Вздор! – бабахнуло из угла, и Ехно-Егерн понял, что слухи оправдались: бакинский его оппонент повышен в должности. Он сумел усмехнуться и чуть-чуть повернул голову. Так и есть: опустив пузо до колен, сидит в углу полковник Караев.

Генерал между тем предавался любимому своему занятию – обводил сухим перышком открытку, создавая, видимо, иллюзию сопричастности к изображению. Эх, слуги порядка!

– Плохо, ваше высокопревосходительство, боремся мы с бунтовщиками, – продолжал Егерн. – У тех спайка, железная дисциплина, взаимовыручка, а у нас рутина. Плохо мы еще боремся, плохо…

– Эт-то кэ-то же пэ-лохо бор-рецца? Эт-то у кэ-го же рутина? – вроде бы негромко, но на самом деле грозно, устрашающе, гибельно произнес, не поднимая головы, его превосходительство.

Ехно-Егерн, зная прекрасно эту интонацию, почувствовал головокружение, извернулся ужом, выронил папку.

– Это я, ваше высокопревосходительство! Это я про себя! Я плохо борюсь! У меня рутина!

– То-то… Хорошо еще, что признаетесь в ошибках, – генерал отбросил открытки и поднял голову. – А то развелись у нас в департаменте умники, прыткие такие молодцы, выдумывают всякие там «клапаны»… – Он захохотал, а синклит захихикал.

«Донес, донес, подлец, – быстро соображал Ехно-Егерн. – Тупица, бурбон! Но ведь я же тоже донес еще тогда, сразу же… видно, моя-то рука в сферах ослабла, видимо, караевское направление выходит вперед, видно, ждать надо большой крови…»

– Так вот, подполковник, перейдете под начало полковника Караева, – сказал генерал, наслаждаясь. – Все свои дела сдадите ему, а он уж вас научит бороться с кем надо. Можете идти!

Когда за Ехно-Егерном закрылась дверь, погоны, бороды, кресты, аксельбанты заколыхались.

– Ишь, прыткий какой!

ГАЗЕТЫ, АГЕНТСТВА, ХРОНИКА

Конференция социал-демократических организаций России высказалась за активный бойкот Государственной Думы.

В Москве началась всеобщая стачка рабочих. Грандиозные политические митинги в университете и в Межевом институте. Выступают докладчики-большевики.

Приговорены к смертной казни 5 обвиняемых в убийстве бакинского губернатора.

Цирк Чинезелли. Сегодня прибывает пароходом из Англии знаменитая труппа африканских дикарей-арапов, отличных акробатов-гимнастов.

С утра 24 сентября по Москве было расклеено объявление, запрещающее всякие сходки, сборища и собрания в публичных местах и на улицах. Виновные будут подвергнуты штрафу в размере 500 рублей или аресту до 3 месяцев. Будут применяться решительные меры по пресечению беспорядков.

С утра демонстранты ходили по бульварам с пеньем «Марсельезы». Произносились речи. Во втором часу дня большая толпа пошла по Тверской от заставы к Страстному монастырю, но была рассеяна жандармами и казаками…