Любовь изгнанницы - [50]

Капеллан герцога Кларенса был еще довольно молодым человеком лет двадцати пяти-тридцати, рослым, но уже склонным к полноте. У него были темные, коротко подрезанные и зачесанные углом на лоб волосы, тяжелый подбородок и яркий чувственный рот с нижней губой, формой напоминающей изгиб лука.

Анна и раньше видела Джона Мортона то в Вестминстерском аббатстве, то в Савое, но не обращала на него внимания и, возможно не запомнила бы, если бы именно он не встречал Майсгрейва в памятный день во дворе дворца Савой.

– Вы виделись с нашим отцом королем Генрихом? – ледяным тоном осведомилась принцесса.

Джон Мортон повел шеей, словно ворот сутаны стал ему тесен.

– Увы, ваше высочество, этот несносный гордец Джейкоб Лэтимер преграждает доступ к нему, словно Цербер к вратам преисподней.

Даже на расстоянии Анна слышала, как тяжело дышит священник. Что же пришлось вынести несчастному камердинеру короля за эти три часа! Анна тоже начала выходить из себя и решила поставить надменного капеллана на место.

– Ваша дерзость переходит границы, отец Джон! Ибо место, где сейчас в благочестивых молитвах пребывает наш августейший свекор, известно своею святостью, и лишь богохульник может сравнивать его с inferi[27]. Разве не так, милорд архиепископ?

Томас Буршье, не поднимая глаз, кивнул, и Анна впервые подумала, что примас узнал от духовника герцога куда больше, чем передал ей.

– Прошу прощения, ваше высочество! Но я просто в недоумении, ибо дело, с которым я явился к королю, не терпит отлагательства.

– И опять вы дерзите, Джон Мортон! О каком таком неотложном поручении может идти речь, если вы рискуете вторгаться в молитвенное уединение самого государя?!

– О поручении, которое дано мне Советом в Вестминстере, который возглавлял мой господин милорд второй протектор Англии, наделенный властью от самого короля Генриха VI.

– В таком случае, вам следует сообщить обо всем нам, так как король принял обет молчания и вы вряд ли сможете получить аудиенцию в ближайшее время.

Некоторое время Мортон молчал, собираясь с мыслями. Слышно было, как позади негромко переговариваются придворные.

– Это поручение столь тайное? – спросила Анна, слегка приподняв одну бровь, и у священника даже дух перехватило, до того принцесса Уэльская вдруг стала похожа на своего грозного отца.

– Н-нет, моя принцесса. Герцог Кларенс послал меня, дабы передать его просьбу к королю без промедления прервать паломничество и возвратиться в столицу. Надеюсь сэр Фокенберг уже сообщил вам о высадке Эдуарда Йоркского на севере страны? В Англии в ближайшее время могут произойти самые неожиданные события, и милорд второй протектор беспокоится о вас с государем и желает, чтобы вы находились под его защитой.

Анна какое-то время всматривалась в лицо священника. Она слышала ропот, поднявшийся в зале, ибо большинство присутствующих еще не ведали о возвращении беглого короля.

– Но почему герцог Кларенс считает, что в Кентербери небезопасно? Это мирный город паломников, а Эдуард Йоркский направится скорее всего именно в столицу. К тому же город святого Томаса близок к морю, и в случае, если удача отвернется от нас, милорд Фокенберг тут же переправит нас во Францию, где находятся мой супруг и королева Маргарита с войсками. Неожиданно ей возразил архиепископ Кентерберийский:

– Чистое безумие в годину смуты королю оставаться в Кентербери. Вы сами сказали, принцесса, что это мирный город, здесь собираются тысячи безоружных паломников, но, пока государь здесь, городу будет ежечасно угрожать нападение. А ведь со времен святого Томаса здесь ни разу не проливалась кровь…

Анна остро взглянула на Томаса Буршье.

– Вы ведь сами заявили, преподобный отец, что короля нельзя тревожить до исполнения его благочестивого обета!

Ее взгляд был красноречив. Еще вчера архиепископ твердил о том, как необходимо тщательно скрывать безумие короля. Сейчас же, когда на острове рядом два монарха, в этом еще большая нужда, чем когда-либо. И архиепископ понимает это не хуже нее. Или же вторжение йоркистов лишило его разума? Неожиданно на помощь Анне пришел Фокенберг:

– Если его высокопреосвященство заботит судьба паломников, то в графстве Кент немало крепостей и замков, где государь и принцесса смогут укрыться в случае опасности. Однако, насколько мне известно, сейчас еще нет угрозы войны, а Эдуард Йорк смирился с тем, что на троне – Ланкастер.

– Что это вы говорите?

В зале вдруг воцарилась тишина. Все изумленно воззрились на Фокенберга. У того нервно дернулась щека, и он указал на Джона Мортона:

– Отец Джон лучше меня осведомлен о последних событиях на севере королевства. По дороге он не скрыл от меня, что гонцы привезли известия о том, что по возвращении в Англию Эдуард не стал претендовать на большее, чем возвращение владений своего отца.

– И это теперь, когда Элизабет Вудвиль родила ему наследника?!

Это так, миледи, – подтвердил Джон Мортон. – Прибыв в Йорк, Эдуард Плантагенет убедился, что в его городе блюдут присягу королю Генриху, и тогда он объявил, что не намерен ввязываться в войну за корону Англии, а желает лишь вернуть владения Ричарда, великого герцога Йоркского, и вновь воссоединиться с горячо любимой супругой и детьми. Более того, когда он поклялся в этом и вступил в Йорк, то повторил свою клятву перед алтарем в Большом соборе Минстера.