Любовь и ярость - [2]

Колт, как с детства прозвали в семье Джона Тревиса Колтрейна, пробирался через толпу у входа, ища глазами мать. Высокий, хорошо сложенный, Колт унаследовал от отца темные густые волосы и смуглую кожу его предков-креолов. Грива иссиня-черных волос красиво оттеняла глаза цвета светлого серебра.

Наконец его нетерпеливый взгляд упал на Китти, и Колт стал торопливо двигаться в ее сторону. Она не отрывала от него любящих глаз и на минуту ей даже показалось, что перед ней Тревис.

Колт склонился к ней, ласково поцеловал в щеку и, взяв ее за руку, виновато заглянул в глаза:

– Прости, мама, от него по-прежнему ни слова.

Повернув голову в сторону президента Гаррисона, стоявшего неподалеку в компании друзей, Китти недовольно пробормотала:

– Значит, мы опять должны переживать, гадая, куда же президент отправит его в этот раз. Бьюсь об заклад, уж он не даст Тревису отдохнуть. – И она подавила невольный вздох сожаления.

– Вот так отцу и приходится расплачиваться за ту громкую славу, которую он заслужил во время войны, – усмехнулся Колт. – С его репутацией, мама, он просто обречен всякий раз приходить на помощь правительству, стоит только тому попасть в затруднительное положение.

Пряча беспокойство за легкой насмешкой, Китти добродушно заметила:

– Дело в том, Джон Тревис Колтрейн, что я давным-давно поняла, что представляет собой твой отец. Да доживи он до глубоких седин, и тогда будет мечтать об опасностях и приключениях. Никогда не встречала человека с таким неукротимым, бешеным темпераментом!

– А будь он другим, ты на него и внимания бы не обратила! – добродушно попенял матери Колт.

В ее глазах внезапно отразилось глубокое чувство.

– Не думаю, что такое возможно, Джон Тревис, но все равно, я была бы рада, поживи он дома хоть немного. Он отсутствовал почти три месяца, и ты не можешь даже вообразить, каким кошмаром было для меня это время, я ведь даже не знала, жив он или нет!

Колт мрачно кивнул. Он знал, что пришлось пережить матери, ведь в этот раз Тревис Колтрейн оказался на Самоа, в восточной части Тихого океана. Вот уже почти десять лет, как на островах полыхало пламя гражданской войны. Когда неожиданно вмешалась Германия, заинтересованная в свержении с престола короля Малиетоа, Америка и Великобритания выступили в его поддержку. Военные корабли бороздили воды залива Апиа.

На борту одного из них был Тревис Колтрейн, спешивший по поручению своего правительства как можно быстрее договориться с немцами на островах. И вдруг, словно мало было других бед, на многострадальную землю обрушился ужасный циклон.

При этом известии Китти охватил ужас, а те немногие подробности, которые ей удалось выяснить, повергли ее в отчаяние: все корабли затонули, разбившись о рифы, уцелел лишь один. И мрачной чередой потянулись дни, когда, охваченная страхом за судьбу любимого, Китти одновременно и боялась, и жаждала вестей.

Потом, слава Богу, она узнала, что Тревис был на борту корабля, которому посчастливилось уцелеть благодаря капитану, успевшему вывести судно в открытое море.

Президент Гаррисон был очень внимателен к Китти. Он даже прислал своего человека к ней в Силвер-Бьют, в Невадуги заверил, что слишком ценит ее мужа, чтобы позволить ему еще раз так рисковать жизнью. Президент торжественно пообещал заменить Тревиса другим человеком во время переговоров с немцами и порадовал Китти известием, что муж ее уже на пути домой. А вскоре пригласил их с Колтом в Нью-Йорк, намекнув, что они увидятся с Тревисом в «Метрополитен-опера» во время празднования Дня независимости. Китти догадалась, что Тревис должен по приезде отправиться на концерт и их встреча станет для него приятным и неожиданным сюрпризом.

Китти с радостью откликнулась на приглашение. Правда, ей на минуту показалось, что все знаки, внимания – это лишь способ подсластить горькую пилюлю, которую готовит Гаррисон, собираясь сразу же послать Тревиса еще куда-нибудь с очередным заданием. Конечно, она давно уже смирилась с тем, что страсть к приключениям носит ее мужа по всему свету, словно перекати-поле, но президент должен понимать, что Тревис когда-то бывает нужен и ей.

Она вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, и заметила, что сын уже некоторое время что-то говорит ей.

– Прости, дорогой!

– Я сказал, что собираюсь домой, – нетерпеливо повторил Колт, – ты же знаешь, я терпеть не могу званых вечеров и, если честно, мне безумно надоело это… – он с отвращением обвел взглядом бурлящую вокруг толпу, – ..это шоу.

Китти сочувственно кивнула, понимающе взглянув на сына.

Она тоже посмотрела вокруг. Посреди главного зала бил огромный фонтан – искрящиеся струи шампанского, взметнувшись почти под потолок, сверкающими бриллиантами рассыпались в воздухе и с мелодичным звоном падали в небольшой мраморный бассейн, в котором плавали розовые и пурпурные орхидеи. Толпившиеся кругом гости с веселым смехом подставляли хрустальные бокалы под пенящиеся струи и наполняли их светлым вином.

В ослепительном свете люстр особенно яркими казались роскошные платья всех цветов, которые только существуют на свете. Драгоценности необыкновенной красоты и баснословной стоимости сверкали и переливались разноцветными огоньками, По углам зала размещались небольшие оркестры, и волшебные звуки вальса переплетались с негромким шумом голосов и беззаботным смехом.