Любовь и вечность - [38]

Взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела, как дверь гардеробной открылась и вошел герцог.

Она могла видеть отражение вошедшего в зеркале, но не повернулась к нему, а только наблюдала за его приближением, пока он не встал за ее спиной.

Теперь они оба отражались рядом друг с другом в зеркале.

— Я хочу видеть вас именно такой… — очень тихо произнес герцог.

Его голос как будто разбудил Нириссу, она поняла, что он не привиделся ей, а стоит рядом во плоти и крови, и что, возможно, было нечто безрассудное в ее поступке, когда она примерила венок герцогини, не спросив у него разрешения.

Она быстро обернулась, чтобы извиниться, но, встретившись с ним взглядом, запнулась, не в силах вымолвить ни слова, и замерла, молча глядя на него, а он все так же тихо закончил свою фразу:

— ..когда мы обвенчаемся! Казалось, на лице девушки остались только глаза.

— Я знал, что найду вас здесь, — продолжил он, — и, честно говоря, я намеревался попросить вас надеть венок. Мне хотелось увидеть вас такой, как сейчас, такой, какой я хотел бы видеть вас, когда вы станете моей женой.

— Я не… пойму, о чем вы… — прошептала Мирисса.

— Я говорю. — очень спокойно повторил герцог, — что люблю вас. Причина, по которой я до сих пор не женат, кроется в том, что я никогда не встречал ту, что могла бы дать мне уверенность — проклятие снято и я найду свое счастье в жизни, то счастье, в котором нуждаюсь.

Все происходящее было настолько невероятным, что Нирисса могла только молча не сводить с него глаз.

Медленно герцог обнял девушку и притянул к себе.

— Я люблю вас! — сказал он и прижался к ней губами.

Его поцелуй объяснил Нириссе, почему она чувствовала себя такой несчастной в этот день, почему не находила себе покоя и все вокруг казалось каким-то не таким.

Просто она полюбила этого человека.

Девушка уже тогда чувствовала это, но не осмелилась признаться даже себе.

» Я полюбила его, — думала она исступленно, — еще когда он вошел на нашу кухню, этот самый красивый на свете человек «.

И хотя Нирисса убеждала себя, будто он принадлежит Дельфине, ее непреодолимо тянуло к нему.

С той минуты, как они ехали вместе верхом в то раннее утро, она знала, что, когда его не было рядом, мир для нее пустел и все ее существо рвалось к нему и страдало.

Герцог целовал ее очень осторожно, бережно и нежно, словно боялся спугнуть.

Но мягкость и невинность ее губ вызывали в нем ответные чувства, и поцелуи его становились все более властными, настойчивыми и требовательными.

Он целовал ее, пока Нирисса не почувствовала себя парящей в небе, как будто исчезло все земное в них и они слились со звездами, Вдвоем они стали частью друг друга, их невозможно было теперь разделить.

Руки герцога сжимали Нириссу все крепче, он продолжал целовать ее, и она ощущала такой восторг, которого никогда не испытывала и даже не предполагала, будто может испытывать.

Ощущение счастья сродни было волшебному таинству лесов, которое ей доводилось узнать в детстве, и объединялось в ней с восторженным преклонением перед красотой Лина.

И все эти ощущения сливались воедино с образом герцога, а потом ничто уже в мире не существовало, кроме него и только него.

Руки, обнимавшие ее, губы, любовь к ней, которая переполняла его, она чувствовала ее, потому что отвечала ему такой же любовью.

Только когда герцог поднял голову, Нирисса, взглянув на него, проговорила каким-то совсем не своим, глухим голосом, словно звучавшим издалека:

— Я… люблю… вас!..

— Наконец-то я это услышал, — проговорил герцог, — и я люблю вас!

И снова он целовал Нириссу, целовал требовательно, неистово, словно боялся, что может не найти свою любовь, а теперь, когда нашел, хотел убедиться в этом.

Только когда им обоим стало трудно дышать и Нирисса, пробормотав какие-то слова, уткнулась лицом в его плечо, герцог заговорил, и голос его странно дрожал:

— Как скоро ты выйдешь за меня замуж, радость моя?

Тут Мирисса вернулась с небес на землю и, взглянув на него, с трудом выговорила:

— Я… сплю… или… вы и правда… просите… меня… выйти за вас замуж?

— Неужели я мог бы пожелать иного, когда по воле какой-то необъяснимой и таинственной силы тебе вручен ключ к нашему счастью — венок, который разрушил столь многие судьбы моих предков?

— В этом столько необыкновенного… я действительно смогла отыскать его, — согласилась Нирисса, — но… понимаете… я не могу… выйти за вас замуж.

Руки герцога напряглись, — Как это… не можешь выйти замуж?..

— Вы… должны… жениться на Дельфине! Герцог решительно покачал головой.

— Я никогда не заводил речь о браке с твоей сестрой, и у меня не было ни желания, ни намерений на этот счет.

— Но… Она думала… — начала было Нирисса.

— Я знаю, что она думала, — перебил ее герцог, — и на что надеялись несколько других женщин до нее, но я твердо понимал, Нирисса: я никогда не женюсь ни на ком, пока не смогу убедиться в том, что нашел свое счастье.

Он помолчал немного, прежде чем добавил:

— Не могу сказать с уверенностью, действительно ли я верил в проклятие над нашим родом или нет, но я всегда знал (назови это предчувствием или внутренним голосом): ни одна из женщин, с которой у меня возникли любовные отношения, не могла стать моей женой.