Любовь и смерть всегда вдвоем - [52]

— Почему же вы не ломаете дверь?

— У меня нет на это полномочий. Я пришел просто поговорить.

— О чем?

— Я Иванов.

— Это я уже поняла.

— Дмитрий Иванов. Дмитрий Геннадьевич, если точнее.

— Ой!

— Откройте дверь, Любовь Александровна.

— Нет. Не могу.

— Я всю ночь разговаривал с Серегой. Он думает, что вы — моя коллега. Тоже из милиции. Вы меня боитесь, что ли?

— Да.

— Точно! Прав Серега: крыша поехала!

— Почему это?

— Маньяки повсюду мерещатся. Серегу обвинили в том, что он хочет вас убить. Это Сере-га-то! Безобидный парень. А вот мне сейчас захотелось. Убить вас. Если вы дверь не откроете.

Она щелкнула замком и распахнула дверь со словами:

— Убивайте.

Парень, который и в самом деле сидел под дверью, привалившись к ней спиной, от неожиданности потерял равновесие и шлепнулся в ее прихожую, но, сгруппировавшись, мгновенно поднялся. И посмотрел на Любу сверху вниз. Роста он был высоченного.

— Убивайте, — повторила она. — Ну?

— Точно, не в себе баба, — он покрутил пальцем у виска. — На всякий случай представлюсь еще раз: я Иванов. Дмитрий Иванов.

— Я не глухая.

— Да? А почему тогда мне десять минут пришлось звонить в дверь, прежде чем услышать «кто там»?

— Я вас не знаю, — ответила Люба.

— Я вас тоже. Какое совпадение, да? Зачем же тогда лезете не в свое дело? Да еще и брата приплели! У него и так хватает этих… комплексов.

— Что вы знаете о его комплексах, — усмехнулась Люба.

— Это только Серега думает, что никто ничего не знает. Тоже мне, тайна, что у него с бабами проблемы!

— А у вас нет?

Дмитрий Иванов оскалился. Люба попыталась его рассмотреть. Сергей тоже был высокого роста, но на этом их сходство с братом заканчивалось. Лицо у Дмитрия было грубое, кожа пористая, подбородок квадратный.

«Неандерталец, — подумала она. — И, без сомнения, человек опасный».

— Проходите в комнату, — тем не менее, пригласила Люба.

— Спасибо.

Дмитрий старался быть вежливым. Светящийся экран монитора он отметил сразу же:

— Ого! Компьютер! Как и братец, значит. Уважаете это дело. А вот я не разбираюсь. Во всех этих прибамбасах. Я парень простой, не заумный, зато и комплексов себе не придумываю.

В том, что Дмитрий Геннадьевич Иванов уверенный в себе человек и никакими комплексами не мучается, сомневаться не приходилось. Рядом с такими мужчинами женщины чувствуют себя надежно и тоже перестают мучиться от неуверенности в себе. Люба, как ни странно, успокоилась. Дмитрий уселся в кресло, которое под его мощным телом жалобно заскрипело. Люба опустилась на диван.

— Я пришел с вами договориться. По-хорошему, — услышала она.

— О чем договориться?

— Кто вас надоумил заняться убийством Осокина?

— Ваш коллега. Из милиции.

— Я так и думал.

— Послушайте… Если вы работаете в милиции, то почему не знаете капитана Самохвалова?

— Милиция, она большая, — усмехнулся Дмитрий. — Одна ее часть борется с отдельными преступниками, другая — с преступностью организованной.

— Хорошо же борется, — усмехнулась Люба. -Бандитов предупреждает.

— Что вы об этом знаете? — сразу же насторожился Дмитрий.

— Значит, вы работаете в управлении по борьбе с организованной преступностью?

— А я уж, было, подумал, что вы читать не умеете.

— Слово РУБОП разобрала, — сухо сказала Люба. — Но понять, почему вы пришли, все равно не могу. Хотя… вновь хотите брату помочь?

— Почему это вновь?

— К Осокину же пошли.

— Вот оно, значит, как.

Дмитрий подтянул ноги и сжал поручни кресла. Движения у него были уверенные, тело тренированное. Люба подумала, что напрасно перестала его бояться. А вдруг он сейчас…

— Так кто под меня копает? А? — грубо спросил Дмитрий. — Этот ваш Самохвалов?

— Да.

— А вы тогда кто?

— Я? — Люба слегка растерялась. — Да, собственно, никто. Женщина.

— Частным сыском, значит, занимаетесь. А я думал, это только в кино бывает. Сидит интеллигентная дамочка, клавишами клацает, в монитор поглядывает, и все про всех знает. Придушил бы я вас, как цыпленка, чтобы не путались под ногами. Только я хороший. Мама с папой так воспитали. Женщин убивать нельзя. Уж очень они слабые, женщины. Так?

Люба вдруг заметила, что глаза у него небольшие, но яркие, карие, с зелеными крапинками.

— А кого можно? — тихо спросила она. — Кого можно убивать? Кого вы убили, Дмитрий?

— Догадались, значит, — усмехнулся он. -А я сначала обрадовался, что Серега стал к врачу ходить.

— К психологу, — поправила Люба.

— Один черт. Лечит — значит, врач. А у Сереги крыша поехала. И, главное, с чего? В детстве я ему здорово завидовал. Когда понял, что лицом не вышел. Он в мать-красавицу, а я в отца. Но потом на жизнь стал смотреть проще. Мне-то не надо было каждый день доказывать, что я супермен. Я просто жил. Ел, пил, спал, рос, потом с девушками встречался. Никого не уговаривал, потому что говорить красиво не умею. Сами давали, извините за грубость. А не женился, потому что не хотел вперед брата. Я ж видел, что с Серегой что-то не то. Но вместо того, чтобы со мной откровенно поговорить, он стал вдруг от меня шарахаться. А я за брата…

Он так сжал деревянные подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели. Люба даже испугалась, что Иванов-младший сломает ее мебель.

— Раз уж вы психолог — слушайте, — усмехнулся Дмитрий. — Ведь это я из-за Сереги стал спортом заниматься. Ни в чем не хотел уступать старшему брату. Мускулатуру приобрел. Люблю я его, как ни одну бабу не любил. Родная кровь. А бабы, что бабы? Хоть Гульку взять. Девчонка хорошая, но трепло. Ведь это она мне сказала, что Серега — импотент.