Любовь и шпионаж - [34]

– Ничто на Земле! – пылко ответил он. – Пока ты мне верна.

– А если б я была неверна, если б обманула тебя?

– Тогда я убил бы тебя, а потом себя. Но у меня кровь приливает к лицу при одной мысли об этом. Зачем ты говоришь о таких вещах, раз это невозможно, благодарение Богу? Я знаю, что ты любишь меня, иначе не принесла бы такую благородную жертву, желая спасти мою честь…

Я затрепетала и похолодела от страха. Напрасно заглядывала я в эту пропасть, в эту жуткую бездонную темноту! В самом деле, зачем думать об ужасах, если есть возможность насладиться несколькими светлыми минутами, может быть, последними в моей жизни?..

Чтобы отвлечься, я уже хотела сказать Раулю о найденном колье, но он продолжал говорить мне такие ласковые, милые, нежные слова любви, что я не смела прервать его, зачарованная и покоренная…

А затем, намного раньше, чем следовало бы (так мне показалось), вдруг прозвучал первый звонок, призывающий зрителей в зал, а артистов – готовиться к выходу на сцену.

У меня уже не оставалось больше свободных минут. Раньше иногда я позволяла себе, не считаясь с режиссером и публикой, задерживать поднятие занавеса (хотя обычно отношусь к своим обязанностям добросовестно), но в этот вечер, наоборот, хотела бы как можно скорей закончить спектакль, чтобы к полуночи быть уже дома и там разрешить свои тревоги и сомнения, узнав кое-что хорошее, а может быть, и самое худшее.

– Ты должен уходить, дорогой, – сказала я. – Но у меня есть для тебя одна новость, большой приятный сюрприз. К сожалению, сейчас нет времени для объяснений – это очень длинная история, – а увидеться с тобой до конца игры я не смогу: антракты будут короткими, и каждый акт я начинаю сама. Но после заключительной сцепы моей гибели, в конце четвертого акта, я не стану выходить на вызовы: после смерти это выглядит неэстетично – не правда ли? – и я никогда не выхожу. Поэтому, как только опустится занавес, приходи сразу сюда, в эту комнату. Мы увидимся с тобой еще несколько минут, прежде чем я переоденусь и поеду домой.

– Только несколько минут! – огорченно подхватил Рауль. – А потом? Ты же давно обещала мне поужинать вместе со мной в первую ночь после премьеры. Разве забыла?

Мое сердце сделало скачок, когда он напомнил мне об этом обещании. Раньше я не забывала о свидании с Раулем, а теперь оно вылетело из моей головы! Было столько неприятных, мучительных переживаний, что они вытеснили из памяти предстоящую встречу.

Я невольно отшатнулась от Рауля с возгласом удивления.

– Ты забыла! – воскликнул он, разочарованный и обиженный.

– Только на минуту, – сказала я, – потому что сейчас я сама не своя. Я очень устала, возбуждена, у меня расшатались нервы, как и всегда в день премьеры. Да, я помню, мы собирались с тобой поужинать вдвоем – ты и я. Но… – я запнулась.

– Может быть, я тебе мешаю? – спросил он тоскливо, в то время как я обдумывала, как мне поступить. Его ясные глаза сразу как будто померкли, стали напоминать глаза ребенка, брошенного всеми, и я не могла этого перенести…

Прозвучал второй звонок.

– Не говори так жестоко! – упрекнула я Рауля. – Дело просто в том, что… я очень утомилась. Не думаю, чтобы я была в состоянии ужинать. Моя служанка непременно потребует, чтобы я сразу легла в постель – как только приеду домой. Бедная старая Марианна! Она настоящий тиран, когда воображает, что это нужно для моей пользы. И, как правило, кончается тем, что я подчиняюсь ей, а не наоборот. Но посмотрим, как я буду чувствовать себя в конце последнего акта. Мы с тобой поговорим об этом, когда я приду сюда… после смерти.

Я попыталась рассмеяться на свою печальную шутку, но пожалела об этом, так как смех мой прозвучал неестественно. На лицо Рауля набежала тень; оно, такое чувствительное, всегда выражало массу душевных переживаний, однако на этот раз у меня уже не было времени утешать моего огорченного друга.

– Увидеть тебя снова, – торопливо добавила я, – будет для меня возвращением к жизни. Я воскресну… А теперь – прощай… нет, не прощай, а до свидания!

Отослав, наконец, его, я опрометью кинулась в свою актерскую комнату, чтобы приготовиться к выходу. Мы с Раулем провели в будуаре не менее пятнадцати минут – весь антракт; я была как на иголках.

К счастью, переодеваться для второго акта не требовалось;

тем не менее Марианна, которая в дни премьер всегда сопровождает меня в театр, очень нервничала. Она суетливо передвигалась по комнате и бесцельно переставляла мою косметику на туалетном столике перед большим трюмо.

– Ваш администратор уже два раза заглядывал сюда, мадемуазель! – сказала она ворчливо. – А вот какое-то письмо для вас. Швейцар только что принес его. Но сейчас вам некогда его читать, идите на сцену!

Волна слабости захлестнула меня. Я предположила, что Ивор разузнал нечто страшное и решил предупредить меня немедленно.

– Я должна прочесть письмо! – заявила я. – Дай мне его сейчас же!

Марианна честно и верно служила мне уже много лет и по возрасту годилась мне в матери. Она частенько спорила со мной по разным вопросам, однако на сей раз что-то в моем голосе заставило ее повиноваться с необычайной поспешностью. И тут я получила удар.