Любовь и профессия - [32]

Воскресенье, 5 декабря

– Как тебе на новом месте? – спросила я.

Я держала телефон между плечом и ухом, одновременно устанавливая на компьютер программу.

– Прекрасно, – с энтузиазмом уверил папа. – Я повесил на стену плакат с изображением разных видов тунца.

Это что, характерный пунктик новоиспеченных холостяков?

– Изображения тунца?

– Ну, понимаешь, чтобы немножко веселее было. На случай, если гости зайдут.

О’кей, ладно. Может, мама не разрешала ему вешать дома картинки с рыбой или что-то в этом роде. Не знаю. На экране компьютера появилось маленькое окошко: «Установка успешно завершена. Перезагрузить сейчас или позже?» Я сделала перезагрузку, ввела пароль, чтобы скрыть программу, потом снова сделала ее доступной. Прекрасно! Отныне каждый шаг будет сохранен в памяти моего компьютера. Без ведома пользователя. Скажем, Этого Парня. Ему и в голову не придет, что что-то не так.

– Не волнуйся, золотко, я обещаю тебе, что не стану встречаться с кем-то, кто моложе моей дочери.

Что? Он собирается встречаться с кем-то? Да ведь чернила на разводных документах еще толком не высохли.

– Ты уверен, что это хорошая мысль?

– Ну, было бы несколько странно, если бы у тебя оказалась мачеха моложе тебя, не так ли?

– Ладно. Во-первых, ни одна женщина, на которой ты женишься, не будет мне ни матерью, ни мачехой, потому что она меня не растила. А во-вторых, ты что, уже с кем-то встречаешься? Разве не должно пройти какое-то время, чтобы успокоиться? Какой-то траур, который следует соблюсти? – проговорила я, стараясь (безуспешно) не допустить истерических ноток в голосе.

– Солнышко, успокойся! Я пока ни с кем не встречаюсь. Это сказано гипотетически.

– Черт побери, папа, не пугай меня так!

Он рассмеялся.

– Наверное, откровенность и честность тоже бывают чрезмерными, – сказал он.

– Мне казалось, ты всегда говорил мне, что честность – это самое главное на свете.

– Так и есть. Но дам тебе полезную наводку. Любой, кто направо и налево распространяется о том, какой он честный, таковым не является.

– Надо же, какая утешительная мысль, – вздохнула я. – Тем не менее, если – и когда – ты начнешь с кем-то встречаться, надеюсь, ты честно скажешь мне об этом.

– Ну, я думаю, что нам следует заключить двустороннюю сделку: я не стану встречаться ни с кем моложе тебя, если ты не станешь встречаться ни с кем старше меня.

По-моему, в моей коллекции появился новый претендент на Самый Жуткий Разговор в Истории.

– Договорились.

«Я думаю, что нам следует заключить двустороннюю сделку: я не стану встречаться ни с кем моложе тебя, если ты не станешь встречаться ни с кем старше меня».

Заметьте, он ничего не сказал о том, чтобы не спать с женщинами за деньги. Хотя, полагаю, это значило, что он мог видеть проститутку, которая была моложе меня.

Ну вот, меня уже дважды перекорежило за последние две минуты. Новый рекорд.

Понедельник, 6 декабря

Я никогда не была особенно добросовестна в отношении звонков домой, но всегда могла рассчитывать, что мои родители позвонят мне, если захотят поболтать. Теперь оба они звонят реже – не могу сказать, что это меня тревожит. Дело не в том, что мне все равно, что происходит в их жизни, – мне не все равно, но после последнего разговора с папой я решила, что не хочу об этом слышать.

– У тебя голос немного грустный, милая, – сказала мама.

– У кого, у меня? Да так, просто все немного достало. В последнее время на работе напряг. Ну, сама понимаешь.

Я еще не решила, что делать с предложением Джайлса, и обсуждала эту тему лишь с Н., который, я знаю, выскажет свое мнение, только если его об этом попросят.

– Очень жаль. Я так надеялась, что там тебе будет полегче, чем на предыдущей работе.

Принимая во внимание, что моя мама, как предполагается, понятия не имеет, что я вообще-то была девушкой по вызову, я принялась гадать, что она имела в виду.

– Ну, помнишь, когда ты только закончила университет и работала в том книжном магазине?

– Ах, да, – я перевела дух. – В книжном… Просто теперь все по-другому, вот и все. Та работа была скорее скучной, чем нервной.

Если честно, эта – тоже ужасно скучная.

– Попробуй относиться к ней немножко по-другому, – сказала она, подразумевая, как всегда, под «немножко» – «совершенно по-другому». – У меня тут на днях раздался совершенно неожиданный звонок. От твоего двоюродного брата, представляешь?

– От которого? – спросила я.

Их так много, что я со счета сбилась. Семья матушки многочисленна, и члены ее один другого чадолюбивее. И то, что число ее собственных отпрысков не превысило пяти, – не что иное, как настоящее чудо.

– Ну, как же, от Дж., – проговорила она, как будто это было самоочевидно.

– Как у него дела? – поинтересовалась я.

Несмотря на то что мы были одного возраста и росли вместе, я понятия не имела, как он жил, с тех пор, как уехала в университет. Я знаю только, что он не поступал, все остальное у нас изображалось с помощью шепотов и жестов – того рода символического языка, какой обычно приберегают для разговоров про рак или развод. Из особенной выразительности этих сигналов я сделала вывод, что он женился на больной раком разведенке или вроде того.