Любовь и прочие обстоятельства - [81]

Сегодня свадьба Каролины, и Уильям расстроен. Он дал выход своему горю с утра: закатил скандал по пути в сад, потом укусил одного из детей и попытался выбросить из окна стул (абсолютно бессмысленное деяние, поскольку на окне была сетка, но главное — намерение, а не результат, куда менее утешительный, чем ему бы хотелось). После школы он ударил Соню так сильно, что даже лишил ее самообладания. Честно говоря, это крайне меня изумляет.

Дома он отказался переодеваться, так что на него не удалось натянуть парадный костюм. Уильям требовал позвонить отцу. Я представляю, чего стоило Каролине исполнить эту просьбу. По словам Джека, Уильям захотел с ним поговорить, и Каролина позволила мальчику позвонить, а потом попросила у бывшего мужа помощи. Не сомневаюсь, она сделала это, стиснув зубы. Я ей сочувствую, честное слово, и не только потому, что недавно Каролина принесла мне некоторое облегчение. Несомненно, это ужасно — ждать, что твой бывший муж успокоит ребенка, чтобы ты могла отправиться на собственную свадьбу.

Джек не преуспел. По крайней мере не на сто процентов. Уильям плакал, но не объяснял причину. Он твердил, что хочет папу, отказывался ехать на свадьбу, умолял Джека его забрать. Наконец он согласился одеться, но лишь в том случае, если Джек сам его повезет. Впрочем, когда они добрались до здания суда, Уильям отказался покидать машину. Джек попытался его вытащить, но быстро понял, что силой приволочь рыдающего ребенка на свадьбу — это не совсем то, что имела в виду Каролина. Сквозь слезы Уильям внезапно заявил, что если приеду я и мы сможем поговорить, то он пойдет на свадьбу.

— Дай ему трубку, — прошу я.

— Он хочет тебя видеть.

— Сколько у нас времени?

— Церемония должна начаться в пять.

Я смотрю на часы.

— У нас полно времени, я всего в одной остановке от вас.

Все складывается удачно. Поезд приходит на станцию, когда я миную турникет, так что я успеваю вскочить в вагон до того, как двери закроются. За то время, которое нужно, чтобы доехать до следующей остановки, я едва успеваю подумать, почему Уильям требует меня сейчас, когда это страшно неудобно для его родителей, когда это расстроит планы Каролины. Разумеется, он меня зовет, потому что знает, как это разъярит его мать. И все же забавно. Уильям никогда не манипулировал мною таким образом, а теперь вдруг нуждается во мне — именно тогда, когда и я нуждаюсь в нем.

Я выхожу из метро, вижу ожидающий лимузин и рывком открываю дверь. Уильям сидит на коленях у отца, лицо залито слезами и слюной. Пальто и пиджак Джека комом валяются на сиденье рядом, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук съехал. Он прекрасен.

— Привет, парни, — говорю я. — Что стряслось?

Джек смотрит на меня, давая понять, что сейчас не время для шуток. Уильям, забыв, что я приехала сюда ради него, смотрит с ужасом и начинает хныкать.

— Ну-ка подвиньтесь, — влезаю в салон.

Шофер глядит в зеркальце заднего вида:

— Еще круг, мистер Вульф?

— Да, Генри, если можно.

Я откидываюсь на черную кожаную спинку сиденья и поворачиваюсь так, чтобы видеть обоих.

— Один-ноль в твою пользу, старина. Что-то я не вижу детской подушки.

— Меньше всего мы думали об этом, — отвечает Джек.

— Отлично! — Я обращаюсь к Уильяму и многозначительно киваю, как будто я — единственная, кто понимает, что вся эта суматоха затеяна ради того, чтобы оставить детскую подушку дома. Уильям начинает слабо улыбаться, но тут же поджимает губы.

— Так что случилось, Уильям? Зачем ты хотел меня видеть?

Он пожимает плечами.

— Я серьезно. Не то чтобы я против, но в любую минуту копы могут решить, что бедный Генри — террорист, который решил взорвать административное здание. Тогда они нас арестуют, и в итоге твою маму хватит удар. По-моему, тебе пора заговорить.

Он трет нос кулаком и проводит рукой по дорогим серым брючкам. Надеюсь, если я уговорю его прийти на свадьбу, Каролина простит мне испачканные соплями штаны.

— Ты не хочешь, чтобы твоя мама выходила замуж за дантиста, — подсказываю я.

Уильям кивает и шепчет:

— Да.

— И всякий бы на твоем месте сказал то же самое. Дантист… — Я вздрагиваю. — Но ты ведь не похож на других, Уильям. Ты необычный. И тебе нравится этот тип. Ты сам говорил. Разве нет?

— Говорил.

— Ты что, передумал?

— Нет.

Джек откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, как будто не в силах слушать такую чушь.

— И что?

— Не знаю.

— Зато я знаю.

Уильям перестает шептать и спрашивает вслух:

— Правда?

— Если твоя мама выходит замуж за дантиста, а твой папа женат на мне — значит, так тому и быть. Они больше никогда не соединятся. Твоя семья уже не будет такой, как раньше — мама, папа и ты.

Он снова отворачивается и трет глаза. Грустно, что Уильям уже научился мужественно преодолевать слезы. Что-то подсказывает маленькому мальчику, что плакать не следует, что это стыдно. По крайней мере я немедленно понимаю, что он пытается противостоять соблазну.

Уильям говорит:

— Когда я был маленьким, я думал, что, если папа разведется с тобой, он снова женится на маме.

— Да?

— Я думал, он вернется домой.

— Ты многое помнишь из тех времен, когда жил с папой и мамой?

Уильям кривится, морщит лоб и усиленно думает.