Любовь и прочие обстоятельства - [45]

— Каролина, эта школа не так уж плоха.

— Джек, — вмешиваюсь я. — Я заберу Уильяма и подожду дома.

Джек кивает. Каролина слишком занята истязанием бывшего супруга и даже не замечает, что я беру ее сына за руку и останавливаю такси. Она насквозь пропитана сарказмом и не видит, что лицо Уильяма — серого цвета, он сипло дышит. Она даже не замечает, что детская подушка осталась у Джека.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, когда мы садимся в такси.

— Нет, — отвечает Уильям.

— Пожалуйста, высадите нас как можно ближе к замку Бельведер.

Уильям хрипит так сильно, когда мы поднимаемся по крутой лестнице в Бельведер, что, достигнув верхней террасы, я начинаю думать, что у него астма. Протягиваю ему зеленый рюкзачок «искателя приключений», который взяла у служителя на нижнем этаже.

— Что там? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

Я расстегиваю свой рюкзак и обнаруживаю потрепанный путеводитель с оторванной обложкой, несколько фломастеров и цветных карандашей и немного скверной бумаги.

— Смотри. Кто-то оставил здесь рисунок. — Я показываю Уильяму забытый в рюкзаке листок с изображением ярко-красной птички. Лапы птицы непропорционально велики по отношению к телу, отчего кажется, будто она стоит на лыжах.

— Неудивительно, что рисунок бросили, — говорю я. — Фигня какая-то. Интересно, что это за птица? Дятел на лыжах? Нарисуй что-нибудь, Уильям. Ты рисуешь в миллион раз лучше.

Он слабо улыбается и тут же подавляет улыбку.

Я вытаскиваю из рюкзака маленький, но на удивление хороший бинокль.

— Бери бинокль и давай высматривать ястребов, — предлагаю я. — Ястребы — хищники, совсем как твои любимые велоцирапторы. В Центральном парке их полно. В смысле ястребов, а не велоцирапторов. Ты что-нибудь знаешь про ястребов?

— Нет, — отвечает Уильям.

Я протягиваю ему бинокль. Он берет его и держит, не поднося к глазам. Я гляжу в свой бинокль, сначала направив его на Черепаший пруд, а потом на верхушки деревьев и серое небо. Старательно ищу ястребов, но ни одного не вижу. Наверное, просто не туда смотрю. Когда мне надоедает, я начинаю разглядывать людей рядом с Черепашьим прудом. Вижу толстяка в коричневом пиджаке, который сидит на траве. Он ковыряет в носу. Я собираюсь показать его Уильяму. Мальчик стоит рядом со мной, держа бинокль за шнурок.

— Погляди, там кое-что смешное, — говорю я.

Он с трудом делает вдох.

— Может, расскажешь мне про замок Бельведер? Кто его построил и когда? — Еще одна попытка: — А ты знаешь, что по соседству с тобой живет пара краснохвостых ястребов? Их зовут Пэл-Мэл и Лола, и у них гнездо на карнизе дома на Пятой авеню.

Уильям пинает ногой стенку, не проявляя интереса к птицам и их экстравагантным пристрастиям. Он либо слишком расстроен, либо равнодушен к любым животным, которые еще не успели вымереть.

— Уильям, это не конец света. Школа этической культуры — отличное место. Я знаю многих людей, которые там учились и были в восторге.

— Но Колледжиэйт — самая лучшая школа.

— Нет. Колледжиэйт — школа снобов. И там учатся одни мальчишки. Неужели тебе хочется ходить в школу, где только мальчишки?

— Тот, кто учился в Колледжиэйт, потом поступает в Гарвард.

— Во-первых, не все выпускники Колледжиэйт поступают в Гарвард. Большинство выпускников Колледжиэйт вообще туда не поступают. Я знаю множество ребят из Колледжиэйт, которые так глупы, что с трудом поступили даже в Берген-колледж. — Я не упоминаю о том, что мне доводилось спать с некоторыми из них. — Во-вторых, есть много выпускников Школы этической культуры, которые поступают в Гарвард. В-третьих, тебе всего пять лет. С какой стати ты задумываешься о Гарварде?

— Ты училась в Гарварде.

— Да. Ну и посмотри на меня теперь.

Уильям воспринимает эту реплику серьезнее, чем мне хотелось бы.

— Уильям, твой отец учился в Университете штата Нью-Йорк. И дела у него идут прекрасно. Это не так уж важно, в каком колледже ты учишься. И уж точно не важно, где ты учишься в подготовительном классе. Главное, что тебе нравится учиться. Ты просто обожаешь учиться. Ты король счетных палочек. Так говорит Шарлин.

— Ты не понимаешь.

— Нет, понимаю. Ты расстроен, потому что тебе хочется носить дурацкую круглую шапочку, какие носят ученики Колледжиэйт. Но ты переживешь, честное слово. И твоя мама тоже.

— Они не носят шапочки. Они носят пиджаки и галстуки.

— Еще хуже. Только представь себе — каждый день надевать галстук. Просто жуть.

— Я люблю галстуки.

Я кладу бинокль и наклоняюсь, чтобы посмотреть Уильяму в глаза. Он рассматривает свой бинокль, крутит шнурок и изо всех сил старается не заплакать.

— Эй, парень, это не страшно. Честное слово.

Он отвечает хриплым шепотом:

— Мама на меня злится.

Я собираюсь уверить его, что это не так, но мальчик неглуп. Он знает, что такое гнев. Каролина в ярости, и он чувствует, что она выплескивает эмоции на него.

— Когда взрослые чего-нибудь хотят и не получают этого, они иногда злятся, — говорю я. — Злятся на всех и вся. Твоя мама сердится не на тебя, а на Колледжиэйт. И на твоего папу. Тебе просто кажется, что она злится на тебя, хотя на самом деле она злится на всех остальных.

Уильям по-прежнему не смотрит на меня. Я осторожно обнимаю его и притягиваю ближе. На мгновение он прижимается ко мне и кладет голову на плечо, а потом внезапно отстраняется.