Любовь и колдовство - [43]

— Я говорил вам о своей любви, — сказал он низким звучным голосом, — но не смел даже надеяться, что вы можете ответить мне взаимностью. Теперь, когда выяснилось, что вы — свободны, я повторяю. Я люблю вас всем сердцем, всей душой. Я уверен, что никогда не встречу Другой такой, как вы. И я очень хотел бы знать, как вы ко мне относитесь.

Саона потупила глаза, тени от длинных пушистых ресниц легли на бледные щеки.

— Я вас боялась, думая, что вы — мулат, — призналась Саона.

— Могу вас понять, — кивнул Андре. — Но мое чувство к вам не зависело от цвета кожи. Я любил бы вас, будь вы действительно окторункой. Я и тогда знал, что мы должны быть вместе, но понимал, что на пути к нашему счастью много препятствий. А оказывается, все складывается так удачно, что в это трудно поверить.

Андре нежно взял девушку за подбородок и повернул ее личико к себе.

Саона смутилась, беспомощно улыбнулась. Эта слабая девичья улыбка растрогала Андре, в жизни не встречавшего столь нежного создания.

Не в силах сдерживать свои чувства, Андре наклонился и ласково поцеловал девушку, едва коснувшись ее губ. Этот первый трепетный поцелуй напоминал бабочку, мимолетно опускающуюся на цветок.

Андре показалось, что он целует женщину впервые, так не похоже было его теперешнее ощущение на то, что он испытывал прежде.

Прижав к себе хрупкую, дрожащую от волнения девушку, он стал покрывать горячими поцелуями ее лицо. Не добившись от Саоны признания, он и без слов понимал, что любим.

Молодые люди словно растворились в блаженной тишине райского уголка, слились с солнечным светом и торжествующим хором птиц, сладким ароматом множества цветов. Ничто не нарушало их бесконечной радости.

— Я люблю вас, моя милая, моя маленькая повелительница птиц, — тихо сказал Андре, отрываясь от уст Саоны.

Девушка пролепетала что-то невнятное и, словно маленькая девочка, зарылась своим прелестным личиком в плечо Андре.

— А раз вы не монахиня, позвольте мне снять с вас покрывало и взглянуть на ваши волосы, — сказал Андре.

С этими словами он легонько сдвинул головной убор, напоминающий тюрбан. На плечи Саоны волной легли прекрасные пепельные волосы, сверкающие на солнце благородным серебряным блеском.

Нежно коснувшись шелковистой пряди, Андре спросил:

— А почему же вы раньше мне не открылись?

— Я хотела, — смущенно сказала Саона. — Сердце подсказывало мне, что на вас можно положиться. Но я… боялась.

— Я понимаю, — кивнул Андре.

— Когда все… умерли, в дом явились мулаты. Они перевернули все вверх дном, рылись в саду в поисках денег.

Андре не удивился, что именно мулаты, известные своей сообразительностью, занимались в армии Дессалина розыском ценностей.

Негры, преисполненные ненависти и жажды мщения, были способны лишь убивать. Когда кровопролитие заканчивалось, за дело принимались люди смешанной крови.

— Так вот почему вы убежали, впервые увидев меня, — сказал Андре.

— На плантацию так давно никто не приезжал, что я стала забывать об опасности, — пояснила Саона.

— Просто не могу представить, что вам пришлось пережить, — с содроганием сказал Андре.

— А вы правда граф де Вилларе? — спросила Саона, словно она вдруг испугалась, что не правильно поняла слова своего собеседника.

— Клянусь вам, что я такой же белый, как вы, — ответил Андре. — Но когда я приехал в эту страну, меня познакомили с одним мулатом, который мне очень помог. Он-то и надоумил меня замаскироваться таким образом. Жак, — так его звали, — заботился о моей безопасности. Он считал, что европейцу не удастся добраться в глубь острова. И он, конечно, был прав. Поэтому я и предстал перед вами в чужом обличье.

— Все равно вам опасно здесь оставаться, — прошептала Саона, испуганно оглядываясь по сторонам. — Местные жители постоянно настороже. Если кто-то дознается, что в доме поселился европеец — а они вполне могут разобраться, что вы не мулат, — вам — конец. Дессалин наводнил страну шпионами. Они повсюду. Его осведомители работают на совесть, ведь за предательство император щедро платит. К тому же у многих его подручных садистские наклонности. Им просто доставляет удовольствие смотреть на чужие мучения.

— Я часто задумываюсь о том, как в душе человека может таиться зло, — заметил Андре. — Я уверен, что не на всех плантациях истязали рабов. Однако, когда поднялось восстание, множество людей пошло на грабежи и убийства. И такое случилось не только на Гаити, — продолжал Андре. — То же самое наблюдалось и во Франции, где революция разбудила в народе самые низменные страсти.

Он помолчал.

— Впрочем, разговор сейчас не о том. Не бойтесь за меня, Саона. Пока что мне везло, опасности обходили меня стороной. А когда я найду то, зачем приехал — если мне удастся это сделать, — я тут же покину остров.

Саона молча слушала Андре, не пропуская в его словах ни слова.

— Стоит ли так рисковать ради денег? — пробормотала Саона.

— Я приехал сюда именно за этим, — задумчиво продолжал Андре. — Сами по себе деньги не имеют для меня значения. Они лишь средство поддержать наш сильно пострадавший от революционных событий род. Но теперь мне не так важно, удастся ли откопать клад. Я нашел на этом острове другое сокровище — вас, моя любимая!