Любовь и дым - [34]

Ей нравился предварительный ритуал показа столика, подачи меню и постилания салфетки у нее на коленях одним взмахом. Ей понравилось место, куда ее провели. Это был угловой столик на втором этаже с окном, выходившим во внутренний дворик. Там тоже были столы, скрытые под тенью мощной листвы дубов. Впрочем, эта тень нисколько не спасала от ужасной духоты города, и перспектива пообедать в этом на вид уютном саду бледнела перед мыслью об обычном кондиционере. К тому же оформление зала на втором этаже удачно имитировало лес и величественные зеленые кроны, нависавшие сводом над столиками.

Эдисон пока не пришел. Рива была этому рада, так как боялась, что опоздает из-за разговора с Ноэлем. Она не любила опаздывать. Опоздание говорило о недостаточной самоорганизации человека. То, что Эдисон не явился вовремя, конечно же, не улучшило ее мнения о нем, хотя Рива подозревала, что опоздание — часть игры, которую вел этот человек. Она презирала такие игры.

Ее впечатление только подтвердилось, когда он все-таки появился. Он сразу же захотел показать себя хозяином обстановки. Громко кликнул дворецкого и заказал бутылку «Пуйи-Фюисс», тут же начав рассказывать ей о разных винах и виноторговцах. Он объявил, что голоден как волк, и, открыв меню, подозвал официанта. Не спрашивая мнения Ривы, он начал заказывать обед на две персоны с пятью сменами блюд, включая омаров. Рива пыталась возражать, но Эдисон как будто не замечал ее.

— Прошу прощения! — громко сказала она, устремив взгляд на официанта.

Тот повернулся к ней, почтительно поклонился и с облегчением спросил:

— Да, мадам Столет?

— Мой гость может заказывать себе что хочет, а мне бы хотелось домашнего салата, суфле из крабов и свежую бруснику.

Эдисон сверкнул на нее взглядом, в котором было поровну изумления и возмущения. С невозмутимым видом встретив этот взгляд, она взяла свой бокал и пригубила вино. Галлант закончил свой заказ в резких тонах, затем откинулся на спинку стула и стал молча ждать, пока официант заберет со стола меню и отправится исполнять заказ.

Эдисон еще долго смотрел на нее, не отрываясь, но постепенно гнев в его глазах угасал и сменялся смущением. Стукнув костяшками пальцев по краю стола, он покачал головой и тихо произнес:

— Все-таки удивительно…

— Что?

— Не могу никак привыкнуть к тому, что это ты. Так сильно изменилась.

— Никто не может сохраниться прежним, если только не заспиртоваться.

— Конечно… Но ты настолько теперь другая, будто зачеркнула всю прежнюю жизнь и начала с белого листа, заново.

Рива упрекнула себя в том, что сразу не поняла, что это один из обычных трюков, которыми пользуются политические деятели для того, чтобы расположить к себе публику. Она улыбнулась:

— Ты хочешь сказать, что мне удалось преодолеть в себе мое низкое социальное прошлое?

Он пожал плечами:

— Что-то вроде этого.

— Если так, то это не было особенно трудно. Таких, как я, называют «двойняшками». Это человек, которого уже не устраивает его прежняя жизнь, но который чувствует себя в высших эшелонах все еще не в своей тарелке. Человек, который одновременно живет в двух измерениях.

— Но создается такое впечатление, что ты всецело теперь принадлежишь высшему обществу.

— Если это комплимент, то я благодарна за него.

— Но все же неужели никогда не вспоминается…

Он явно начинал хитрить.

Она холодно прервала его:

— Я не привыкла в своей жизни оглядываться назад. Это не-вы-год-но.

— Никогда? — тихо спросил он.

— Насколько удается, — жестко ответила она и тут же переменила тему: — Где сегодня Анна? Наверное, носится по делам твоих выборов?

— Сегодня вечером у нее встреча в каком-то женском клубе. Но сейчас я оставил ее на Ройял-стрите, она шныряет по антикварным лавкам.

— На Мэгэзин она сможет сделать более качественные покупки.

— Покупать она уже не станет. У нас и так весь дом забит старинным хламом.

— Мне тоже очень нравится этот, как ты называешь, «старинный хлам».

Он хмыкнул:

— Это единственное, что вас объединяет.

Его внимание стало более рассеянным. Он обозревал зал, где они сидели, приглядывался к лицам. Женщина, которая сидела за соседним столиком, приветливо улыбнулась ему. Он автоматически кивнул в ответ, одновременно проверив узел галстука и поправив волосы.

— А ты современный мужчина, как я погляжу.

Если он даже и поймал сухость ее тона, то не обратил на это внимания.

— Я вырос среди старинной мебели и антикварных тарелок. Мне это надоело еще с детства. Я люблю современные гладкие поверхности. Без всяких там завитушек и извилинок, которые только пыль собирают.

— Это заблуждение, дорогой. Пыль гораздо гуще ложится именно на современные гладкие поверхности.

— Мне все равно, я ведь не уборщица.

— Именно — все равно, — сказала Рива, улыбнувшись тому, что хоть здесь он уступил ей.

— Ты дразнишь меня? — нахмурившись, спросил он.

Она удивленно подняла брови и взглянула на него чистым взглядом.

— С чего ты взял?

— Ты всегда была хитрюгой. Но мы здесь не для того, чтобы вести разговоры об этом. Как, впрочем, и не об Анне, и не об антиквариате, и не о пыли. Я пришел для того, чтобы узнать, что ты имела в виду, когда угрожала мне?