Любовь и другие иностранные слова - [4]

Мама говорит ей, что она выглядит счастливой, и Кейт отвечает:

– Я просто вспомнила про Джоффа.

– Я тоже вспоминала его сегодня, – говорю я. – И, судя по всему, нам с тобой приходили в голову совсем разные мысли.

– Джози, – Кейт весело прыснула. – Обещаю, ты его полюбишь.

– Когда ты нас познакомишь?

– Ну… – Она бросает на маму с папой взгляд, исполненный энтузиазма. – Я надеялась привести его в гости в пятницу. На ужин. Может, устроим большой семейный ужин?

На языке семьи Шеридан «большой семейный ужин» – это мама с папой, Мэгги с Россом (это ее муж), Кейт и я. Мы заполняем комнату возвышенными мыслями и словами, и мнится мне, что больше нас, чем шестеро.

Мама с папой обмениваются взглядом и слегка кивают друг другу – Кейт не замечает.

– Да, было бы мило, – отвечает мама. – Насчет меню есть какие-то пожелания?

– Спагетти, – радостным дуэтом отвечаем мы с Кейт. Спагетти – коронное блюдо нашей семьи на любой праздник, не подразумевающий подачи на стол гигантской туши какого-нибудь животного. Многим это блюдо покажется недостаточно изысканным, но ведь они не пробовали мамин домашний соус. Тетя Пэт уговаривает маму наладить продажу этого соуса, и в ответ ее лицо озаряет едва заметная тень улыбки. Чтобы добиться от мамы такого бурного проявления чувств, надо затронуть чувствительную струну ее души.

К концу ужина, когда мы уже вволю насладились перечислением невероятных (хоть и несколько абстрактных) достоинств Пджефффа – восхитительный, гениальный, образованный, гениальный, восхитительный, – пришло время утвердить программу Особого Семейного Ужина в пятницу.

– Ты сегодня останешься ночевать? – спрашивает папа у Кейт, сверяя наручные часы с ходиками на кухонной стене. На тайном языке Шериданов это значит: можешь оставаться, можешь уходить, но решать нужно сейчас.

– Она остается, – отвечаю я за сестру, хватаю ее за руку, и мы бежим вверх по лестнице в мою комнату.

Я прыгаю на кровать, складываю ноги по-турецки, поправляю очки и говорю:

– А теперь выкладывай мне все, что не рассказала родителям про Пджефффа.

– Я рассказала все, – Кейт роется в моем ящике для пижам и вытаскивает оттуда две ночнушки, которые когда-то сама мне подарила. Я указываю на синюю, и на долю Кейт остается бордовая.

– Ест ли он зеленые овощи?

– У Джоффа очень утонченный вкус в еде, – отвечает она, снимая слой за слоем деловой костюм. – И да, я готовила для него. И да, ему понравилось. Мы часто готовим вместе. – На минуту она задумывается. – Да, правда часто.

– Это ведь не эвфемизм для обозначения секса?

– Джози, ты что! Конечно, нет.

– А то звучит именно так. И мне это не нравится.

– Да перестань ты! Мы с Джоффом готовим вместе. Кастрюли, сковородки, все такое. Ему нравятся блюда, которые у нас получаются.

– Что ж, я, возможно, отнесусь к нему благосклонно. – Я подчеркиваю слово «возможно».

– Я уверена, что он тебе понравится. Я уже говорила, что он гений?

– Упоминала пару раз.

Она исчезает за дверью ванной и через несколько минут появляется снова. Выглядит она словно чирлидерша, только что вернувшаяся с футбольного матча. Даже в этот поздний час волосы ее уложены практически идеально. Я рассеянно тереблю свои волосы, собранные в хвост, но Кейт тут же хватает щетку и приказывает мне повернуться спиной. Я охотно подчиняюсь.

Она снимает резинку с моих волос и начинает их расчесывать, а я снимаю очки и аккуратно кладу их на тумбочку. Первое, что я помню из детства, – это как Кейт меня причесывает. Мне тогда было три с половиной, а ей почти четырнадцать. Мы говорили о птицах. Мне было интересно, почему они не замерзают зимой и не падают на землю с тяжелым стуком. Кейт сказала, что ангелы спускаются с неба и греют птиц своими крыльями. Но почему птиц не греют их собственные крылья, ответить не смогла.

– Полагаю, ты хочешь допросить меня по поводу Джоффа, – говорит она. Я такая предсказуемая, что злость берет.

– Нет, – отвечаю я. – Это его я хочу допросить.

– Эх, Джози! – смеется Кейт.

– Предупреди его до пятницы, что у меня к нему есть тридцать семь вопросов.

– Всего тридцать семь? Почему бы не округлить до сорока?

– Потому что количество вопросов не играет никакой роли. У меня их столько, сколько нужно.

– Ты серьезно?

– Да.

– И что у тебя там за вопросы?

Я поворачиваюсь к ней лицом:

– Например, если он будет ежедневно уступать беременной женщине место в автобусе, а потом узнает, что на самом деле она не ждет ребенка, а притворяется, чтобы женить на себе своего дружка, то продолжит ли он уступать ей место? И расскажет ли обо всем ее бойфренду?

– Это один вопрос или два?

– Один. Из двух частей.

– Хмм. А ведь хороший вопрос. – Она вращает мою голову, чтобы было удобнее расчесывать. – Задай его Джоффу обязательно. Уверена, он ответит просто гениально.

Последнее слово мы произносим хором. Я рада, что сижу к сестре спиной, а то она бы увидела, как у меня на лице расползается ухмылка.

– Какие у него есть недостатки? – спрашиваю я.

– Никаких.

– Так не бывает, и ты сама это знаешь.

– Ну, значит, я их не замечаю, потому что все остальное в нем просто идеально.

– То есть можно сказать, что ты слепа к его порокам?