Любовь до гроба - [33]
Теперь у нее имелась искомая подсказка, дело оставалось за малым: отыскать безвестного любителя ночного рисования и выпытать, имел ли он отношение к убийству или намеревался в самом деле добиться справедливости…
Сразу после завтрака госпожа Чернова двинулась в Бивхейм.
Нынче город походил на чулан, в котором появилась хозяйка. Мыши и тараканы попрятались по углам, за плинтусами и разнообразной утварью, но даже не думали покидать насиженное место. С чего бы? Тепло, уютно и интересно, а что хозяйству разор – так лучше нужно было за припасами присматривать! Вот две кумушки в унылых платьях по прошлогодней моде притаились у витрины магазинчика и тихонько шуршат, как мышки, поблескивая любопытными глазками. Вот стайка детей в сопровождении мрачного осанистого гувернера, похожего на жирного откормленного прусака… А вон там клубок ужей, мнящих себя гадюками…
Если не присматриваться – тишь да гладь, на самом деле каждый норовит урвать себе кусочек чего-нибудь повкуснее, утащить в норку, позлорадствовать над чужой бедой.
Софии было не по себе под бесчисленными взглядами. За нею тянулся противный шлейф шепотков и неприятных, липких взглядов, и она несказанно обрадовалась, наконец оказавшись в относительной безопасности библиотеки.
Велев удивленному ее визитом дворецкому доложить о себе, молодая женщина устроилась в гостиной. Плотно задернутые шторы, занавешенные полотном зеркала, пыль на столе – комната была мрачной и холодной.
От грустных размышлений ее отвлек чуть дребезжащий голос:
– Вы хотели меня видеть?
Госпожа Дарлассон, такая же прямая и чопорная, в черном траурном наряде и чепце казалась еще более некрасивой. Впрочем, у гномов свои представления о женской прелести, и вполне возможно, что по их меркам хозяйка библиотеки имела вполне приятную наружность.
– Да, – подтвердила госпожа Чернова, поспешно поднимаясь и здороваясь.
Покончив с приветствиями, госпожа Дарлассон пригласила гостью присаживаться, сама устроилась напротив и вперила в молодую женщину острый взгляд.
– Мы никогда не были близкими друзьями, и вы, наверняка, пришли вовсе не затем, чтобы меня поддержать, – произнесла гномка сухо. – У меня не так много времени, так что говорите по существу. Вас интересует убийство?
Под ее пронзительным взором София невольно опустила глаза, кивнув.
– Тогда скажу прямо: я не убивала господина Ларгуссона и понятия не имею, кто преступник.
Услышав это, молодая женщина вздохнула с облегчением, что не укрылось от цепкого взгляда хозяйки библиотеки.
– Это все? – поинтересовалась госпожа Дарлассон резко.
– Нет! – София взяла себя в руки и твердо решила выяснить все, невзирая на неловкость.
– Понимаю… Вы хотели узнать обо мне и Ларгуссоне?
Госпожа Дарлассон сидела очень прямо, сжав губы и смотря прямо перед собой.
– Да. – София заставила себя прямо посмотреть ей в глаза. – Мне неприятно повторять это, но поговаривают, что покойный был вам не безразличен…
– Вы так трогательно уклончивы, – насмешливо ответила гномка. – Не буду лукавить – в кои-то веки слухи оказались чистой правдой! Но я его не убивала и не позволяла никому пользоваться тайным ходом. Вы удовлетворены?
Молодую женщину это откровенное признание привело в немалое замешательство. Прямота и открытость госпожи Дарлассон вызывали искреннее уважение, но ее признание подтверждало самые неприятные подозрения.
– Разумеется. Но… – София пыталась подобрать слова, однако смогла выдавить только: – почему?
– Вас интересует, почему я не вышла замуж повторно?
Госпожа Чернова лишь кивнула.
– Видите ли, я никогда не стремилась к замужеству. Муж, как бы он ни был хорош, стал бы отнимать немало времени и требовать от меня послушания. А я нисколько не желала быть у кого-то в подчинении. У меня достаточно средств для безбедной жизни.
– Значит, вы не захотели утратить… – София запнулась, подыскивая слово.
– Да, – подтвердила госпожа Дарлассон невозмутимо и скрестила на груди сухие руки. – Я не хотела потерять независимость. Но я не желала отказываться от радостей любви.
София невольно покраснела. Упоминать об этих самых «радостях» неприлично!
Гномка фыркнула:
– Не надо жеманничать, вы ведь вдова, а не невинная девица.
– Но это аморально! – воскликнула София, всплеснув изящными руками. Блеснуло дорогое обручальное кольцо – символ респектабельности.
Госпожа Дарлассон покачала головой.
– Я питаю к вам искреннее уважение, однако вы бываете невыносимо строги!
София оскорбилась.
– Не вижу ничего плохого в следовании правилам приличия! – ответила она сухо.
– Не обижайтесь. – Гномка сжала руку Софии. – Я лишь хотела сказать, что не все лишены слабостей, как вы.
Удивительно, но госпожа Дарлассон, кажется, не испытывала стыда и не сожалела о своем грехе, и это никак не укладывалось в голове у госпожи Черновой.
С другой стороны, разве любовь не прекрасна сама по себе? Но была ли это любовь или более низменное чувство? София искренне сочувствовала хозяйке библиотеки, но не могла ее оправдать.
