Любовь без рецепта, или История Нади Шараповой, родившейся под знаком Девы - [8]

Коля регулярно навещал меня, но не для того, чтобы помочь, — обычно просил денег. Иногда умолял, иногда угрожал… Как-то пришлось обратиться в милицию. Участковый, грузный усталый мужчина, пил на кухне чай и жаловался — сколько у него нераскрытых грабежей, угонов и прочих страшных преступлений на участке. Тетушка ужасалась и поглядывала в окно, словно там и в самом деле творилось что-то жуткое. Несмотря на занятость, участковый нашел время заглянуть к Николаю, и на некоторое время тот оставил меня в покое.

А я продолжала работать, ожидая перемен, хотя два года работы медсестрой в городской больнице — достаточный срок для того, чтобы избавиться от всех девичьих иллюзий. Не могу сказать, что я была такой уж наивной девочкой, когда поступала в училище, но представить в полной мере, насколько сестринский труд может быть тяжел и неблагодарен, конечно, тогда не могла.

Но несмотря ни на что, мне нравилась моя работа, я ощущала себя на своем месте, неся больным облегчение и помощь. И от благодарных взглядов пациентов становилось легко и благостно на сердце.

НЕУЖТО МИЛЕНЬКИЙ ИДЕТ?

Тот сентябрьский погожий день навсегда остался в памяти не только потому, что был днем моего рождения. Этот человек появился перед нашим корпусом в конце рабочего дня, когда я курила в компании с сестрой из невралгического отделения. Сестра грызла шоколадку «Сникерс», только что купленную в киоске, и запивала ее йогуртом. Сей процесс поглощал все ее внимание, поэтому гражданина, направлявшегося к нам нетвердым шагом, первым увидела я.

Нетвердость шага объяснялась совсем не состоянием алкогольного или наркотического опьянения, и я это сразу поняла. Уж в чем в чем, а в этом я специалистка. Человек держался за челюсть, как вскоре выяснилось, поврежденную ударом кастета. Платок, который он прижимал ко рту, был пропитан кровью. Моя коллега проглотила кусок жуткой шоколадно-ореховой смеси и уставилась на него в ужасе.

— Ишвините, хте штесь тгавма? — спросил человек.

Рабочий день заканчивался, но что-то мне шептало, что оставлять его на попечении другой медсестры не следует. Это все моя вечная убежденность в том, что я справлюсь с задачей лучше, чем кто-то другой. Дома меня ждал скромный праздничный ужин с тетушкой и Максом, но они могли и подождать.

Я решила взять шепелявого незнакомца на себя. Та часть лица, что была не скрыта платком, производила благоприятное впечатление, как выражается моя дорогая тетушка.

Я решительно отбросила сигарету в урну, и та, набитая какими-то справками и квитанциями, немедленно заполыхала. Оставив сладкоежку разбираться с пожаром, я решительно подхватила незнакомца под руку и повлекла за собой. Он безропотно повиновался, бурча что-то сквозь платок.

У рентгеновского кабинета, как всегда, пришлось ждать. В коридоре торчали инвалид с загипсованной ногой и девушка-наркоманка с блаженной улыбкой. Я ласково, как перед телекамерой, уговорила, наконец, шепелявого показать мне челюсть.

Дело было не так плохо, как казалось на первый взгляд при тусклом свете пыльной лампы. Одного зуба, правда, мужчина лишился, но у него в запасе их еще имелось по меньшей мере тридцать. Зубы были, кстати, отличные. Губа кровоточила, но это не беда, главное, чтобы кость не треснула.

Я быстренько притащила из ближайшего отделения перекись водорода и со всей возможной осторожностью обработала рану. Рука у меня легкая, и в глазах страдальца мелькнуло восхищение.

А его лицо показалось мне странно знакомым. Где-то я его видела? Мучительно напряглась, но безо всякого результата. Столько физиономий мелькает перед глазами каждый день… Может, это актер? С такими темными выразительными глазами вполне может быть актером. Лицо, кажется, красивое, чем-то похож на доктора Росса из сериала «Скорая помощь». Я тут же отвела глаза, испугавшись, что он заметит, как я его разглядываю. Нехорошо так глазеть, даже если он в самом деле — актер. Тем более нехорошо!

Мужчина, однако, был слишком поглощен собственным состоянием, чтобы обращать внимание на всякие пустяки. На рентгене не обнаружилось ничего криминального, и я проводила пострадавшего до его машины. Он уже меньше шепелявил и сам меня об этом попросил. В «Этическом кодексе медицинской сестры» прямо говорится — «допускается принятие благодарности от пациента, если она выражена в форме, не унижающей человеческое достоинство, не противоречит принципам справедливости и не нарушает правовых норм».

Кодекс я вызубрила еще в училище, и упомянутый пункт мне всегда нравился больше прочих. К сожалению, сталкиваться с его осуществлением на практике приходилось редко. В нашей больнице почему-то оказывались граждане из совершенно неимущих слоев населения, и их благодарность ограничивалась известным «спасибо». А «спасибо», как известно, на хлеб не намажешь. К сожалению, приходится быть меркантильной — жизнь заставляет!

Серебристый БМВ пострадавшего, припаркованный рядом с больницей, произвел на меня должное впечатление. До замужества я плохо ориентировалась в марках, но квартира Николая всегда была завалена журналами «За рулем», которые мы изучали вместе с Мишей.