Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон - [2]

— Как вам будет угодно, — кивнула я холодно советнику и покинула кабинет в сопровождении агентов охраны, размышляя над словами высшего чиновника. Во мне зародились сомнения, если так правильно назвать сосущее чувство неуверенности в своей правоте. Может, это начало постижения новой для меня отрасли науки — человеческих эмоций и чувств?

Почему я такая — не знает никто. Почему действую и живу, как хорошо запрограммированный робот? Интересный вопрос или, скорее, загадка века. Чувства умерли во мне, не родившись, или я не способна их воспроизводить?

— Мне нужны ДВД-проигрыватель и диски во всеми романтическими или остроэмоциональными фильмами, — бросила я агентам, открывая дверь в свой гостиничный номер. — Срочно!

— Что вы подразумеваете под «романтическими или остроэмоциональными»? — полюбопытствовал один из моих безликих теней.

— Все, что может вызвать слезы и затронуть душу, — отрезала я, скрываясь внутри. Для особо «продвинутых» пояснила: — Чем больше слез и соплей, тем лучше!

— Да нет ни одного фильма в мире, способного растопить эту глыбу льда, — пробурчал мне вслед второй, такой же безликий, агент. — Если только поставить ей под задницу раскаленную плиту и включить автоген!

Я пожала плечами. Я такая, какая есть, но мне не нравится, когда меня уличают в некомпетентности. Прогнозирование — это то, что составляет мою жизнь, и в чем я полностью уверена. И если для этого мне нужно проливать горючие слезы в три ручья и изящно сморкаться в носовой платочек, говоря о жертвах, — значит, так и будет.

Через час в моем номере было требуемое. Мне принесли и подключили проигрыватель и выдали сто тридцать два диска и коробку бумажных носовых платков в придачу.

— Приятного просмотра, — ядовито пожелал мне агент, выходя из номера. Не оборачиваясь, присовокупил к сказанному: — Надеюсь, вам хоть что-то понравится, мисс Доусон. По крайней мере, мы все обзвонили своих жен, подруг и сестер, чтобы подобрать вам эту коллекцию.

— Благодарю! — кивнула я, засовывая в проигрыватель первый диск и включая ускоренный показ.

— У вас есть ровно два часа до следующей встречи! — строго заявила мне секретная горничная, поправляя на бедре пистолет под форменным платьем. — Поторопитесь!

— Непременно, — согласилась я, отключаясь от внешнего мира и погружаясь в мир кинематографа и выдуманных историй.

Пока я смотрела и впитывала в себя весь спектр человеческих проблем и переживаний, под дверью моего номера слонялись толпы агентов, периодически заглядывая и проверяя меня и коробку носовых платков.

— Все бесполезно, — заявил один из них. — Ее ничто не может сдвинуть с мертвой точки. Это не женщина, это скала. Наверняка сейчас уже плюнула и давно спит.

— Скала может раскрошиться, — возразил второй. — А наш объект — именно что объект, а не живой организм.

— Мисс Доусон, — снова нарисовалась настырная горничная, почесываясь через отверстия на месте рукавов бронежилета. Напомнила, вызывая мерзким тоном своего голоса зубовный скрежет, как от бормашины: — Вы опаздываете на совещание.

— Потом досмотрю, — встала я с кресла и внимательно взглянула на оставшиеся тридцать восемь дисков.

Несмотря на скептицизм агентов, вчерашний вечерний просмотр для меня даром не прошел. Пару вещей я уяснила точно: в основном все героини получали свои переживания либо через секс, либо в процессе побега откуда-то. Осталось лишь выбрать для себя, что из списка я попробую первым. Потому что хоть мне и нравилось решать множество проблем одновременно, но кое-что оставалось за кадром моей жизни. И я намеревалась это исправить!

А сегодня…

— Мисс Доусон! — заорал у меня над ухом мой персональный неугомонный дятел и будильник в одном лице в форменном платье и при пистолетах. — Не придуривайтесь! Вы уже давно проснулись!

Да, я проснулась. Сейчас встану, доползу в ванную и узрю в зеркале одну и ту же картину, которую вижу на протяжении последнего года, — смазливую мордашку с гладкой фарфоровой кожей. Девушку лет двадцати, с идеальными чертами лица, великолепными белоснежными зубами и не менее идеальными пепельными вьющимися волосами, ниспадающими до самой талии. Просто-таки идеал белой леди-переселенки!

Во мне нет изъянов. А очень хочется, чтобы были. Хотя бы один и мелкий, но мой. Но нет. Яркие бирюзовые глаза, брови вразлет, скульптурно вылепленное лицо, точеная фигура. Сплошное слюноотделение и мужской восторг. Хотелось бы его разделить, но у меня восторгов не бывает.

— Мисс Доусон! — никак не могла успокоиться неутомимая дама с тонкими губами, постоянно сжатыми в куриную гузку. — Вы не можете опаздывать! Это не принято в высшем обществе!

Вообще-то в высшем обществе принято еще и не то. За год я внимательно изучила этот социальный пласт и узнала все его потайные стороны и грязные мыслишки. Меня постоянно выводят туда на променад. Там на меня глазеют, вполне искренне вожделеют и жадно представляют, каково это — трахнуть национальное достояние. Но все это тщательно скрывается под лощеными манерами и непроницаемыми масками.

— Мисс Доусон! — верещала моя суперпупергорничная с вечно насупленными бровями и нездоровым зеленым цветом лица. — Даже ваша уникальность не заменит вам хороших манер!