Любить - значит верить - [14]

– Я стала взрослой, – огрызнулась она. – Мне двадцать шесть лет. Теперь я умудренная жизненным опытом женщина, а не наивная девушка.

– Я очень ясно сознаю, что ты женщина, – сказал он. – Как и всегда.

По ее телу пробежала волна жара. Брук ощутила огонь физического желания, которого не испытывала два долгих года. Она была рада тому, что, работая у Тони, так хорошо научилась прятать свои истинные чувства. Брук была уверена, что на ее лице ничего не отразилось.

Не успела она ничего сказать, как из машины раздался возмущенный вопль, и они оба бросились на выручку Энди. Малыш зачем-то потянулся и свалился с заднего сиденья на пол. К счастью, толстый ковер смягчил падение, так что было задето только его самолюбие. Пара поцелуев матери быстро его успокоили.

Морган достал из багажника прогулочную коляску, Брук усадила в нее Энди и пристегнула ремешком.

– Гулять? – с надеждой спросил Энди.

– Да, гулять, – подтвердила она.

– Поскольку машина все равно стоит у торгового центра, то, наверное, тебе стоит купить все, что может понадобиться в ближайшие сутки вам с малышом, – заметил Морган. – В субботу можно будет приехать за остальными твоими вещами.

– Хорошо, – согласилась Брук. – Только мне надо будет сообщить Тони и Джоан, где я, чтобы они не волновались.

– Ты можешь позвонить им из Кент-Хауза.

Морган старался говорить так же деловито и спокойно, как и она.

Выслушав Моргана, Брук покатила коляску с Энди к большому супермаркету, расположенному на углу стоянки. Морган двинулся за ними.

В витринах отразились их фигуры: стройная темноволосая женщина, высокий мужчина с пепельными волосами и малыш, чьи кудряшки в солнечном свете сверкали серебром, точно таким же, как и шевелюра мужчины. Брук наблюдала за их отражениями в течение всего пути к магазину. Их троица очень напоминала счастливое семейство, собравшееся за покупками. Какая ирония: размытое отражение в витрине магазина отражает ту правду, которую не хотят признать ни она, ни Морган!

4

Вскоре после полудня Морган свернул на длинную подъездную аллею, которая вела к Кент-Хаузу. Осеннее солнце прорывалось сквозь листву кленов, окрашивая листья багрянцем. Брук заметила вдалеке садовника, работавшего у клумбы с золотыми хризантемами. Больше в саду никого не было видно. Сам Кент-Хауз, скорее внушительное, нежели красивое здание, стоял на вершине пологого холма, полный спокойной уверенности и достоинства, дарованных семьюдесятью годами существования. Брук решила про себя, что трудно было бы представить больший контраст ее обшарпанной бостонской квартирке.

Именно в такой роскошный день она приехала сюда впервые три года тому назад, будучи робкой не по годам девушкой, выпускницей факультета истории искусств. Она знала все о средневековом коварстве и совершенно не разбиралась в более современных видах предательства. Тогда она любила Моргана ничем не замутненной счастливой любовью юного существа и была уверена в том, что нашла себе истинного спутника жизни. Она вошла в Кент-Хауз с довольной улыбкой, чувствуя себя уверенной в искренней преданности Моргана.

Какой она была дурочкой! Она не понимала, что брак – это не только лунный свет, страсть и нежные клятвы.

Брук крепче обняла сына. Она теперь вовсе не наивная девочка, поглощенная своей первой любовью. Она несколько циничная двадцатишестилетняя женщина, которой пришлось повзрослеть в одночасье – когда Морган приказал ей прервать беременность. Если она чего-то не узнала о суровой жизни, пока в одиночестве ждала рождения Энди, то познакомилась с этим, работая у Тони. Имея дело с тем классом людей, которые проводят время в ночных клубах, Брук могла не сомневаться в том, что в ней не осталось и следа романтических заблуждений, которые мешали ей в ее прошлых отношениях с семейством Моргана. Теперь она любит одного только Энди, а после двух лет тайного зализывания ран она готова на жестокую борьбу ради своего сына.

– Наверное, отец отдыхает в гостиной. Слова Моргана прервали ее сумбурные мысли. Он завел машину в один из огромных гаражей и быстро вышел, чтобы открыть ей дверцу.

– Давай Энди мне, – предложил он. – Я отнесу его в дом.

– Я справлюсь сама.

Брук инстинктивно прижала малыша к себе.

– Брусчатка на дворе мокрая, ты можешь поскользнуться, – нетерпеливо объяснил Морган. – Чего ты боишься? Я не собираюсь его похитить.

Энди надоело сидеть в сумрачном гараже, и он протянул ручонки к Моргану.

– К папе, – сказал он. – Гулять. Брук заметила, как Морган на секунду стиснул зубы, когда Энди назвал его папой, но ответил он почти совершенно ровным голосом:

– Кажется, Энди слово «дядя» не нравится. Возможно, в свете того, что мы собираемся сказать моему отцу, это даже к лучшему.

– О да! Я не сомневаюсь, что все к лучшему в этом лучшем из миров!

Морган пристально посмотрел на Брук, и она поняла, что он заметил истерическую нотку, снова зазвучавшую в ее словах. Однако он ничего не сказал, а только поудобнее устроил Энди у себя на руке, протянув вторую, чтобы помочь ей выйти из машины.

Брук справилась с желанием оттолкнуть его руку и постаралась как можно быстрее выйти из машины, чтобы его прикосновение не успело заставить ее тело среагировать на него.