Любить не просто - [92]

Ходил Моторный закинув голову, как все малорослые люди. Крепкий, аккуратно скроенный мужчина с необычайно густой и волнистой шевелюрой. Мягкая, доброжелательная улыбка сияла на лице. Только глаза его никогда не теплели от нее. Стеклянно блестели из-под широких темных бровей. Когда он сердился, белки глаз расширялись, и тогда казалось, что глаза побелели.

Но такое случалось редко. В отделении Моторного уважали и несколько побаивались.

На Восьмое марта Валерий Иванович всем сотрудницам подарил по букетику белых и синих гиацинтов, предусмотрительно приобретенных загодя в цветочном магазине. А Софии поднес еще и маленький флакончик пробных духов.

— Соня, поздравляю тебя! — толкнула ее под бок Люба, кассирша переговорного пункта. Она лукаво подмигнула в сторону Моторного. — Говорят, холостяк! То есть разведенный. — И закрыла лицо букетом цветов.

София пожала плечами. Это ей безразлично. И совсем не интересно. Ее весны отшумели — совсем!.. Но Валерий Иванович так ласково и нежно придержал ее руку, так значительно прижал ее ладони к своей груди, что она вдруг засмеялась. И смех этот показался ей самой некрасивым, каким-то вызывающим… Но Валерий Иванович от него весь просиял, словно бы даже ростом стал выше. Движения его сделались резкими, голос нарочито громким и беззаботным. И о чем ни говорил присутствующим — говорил как будто ей одной.

— Не прозевай, София. Видишь, как наставил глаз? — не успокаивалась Люба. — Человек вроде бы серьезный, уже немолодой.

— Не мели глупостей…

— А чем вы не пара?

Моторный провожал Софию до самого дома.

— С женой мы расстались лет пять назад… — рассказывал он так просто и равнодушно, что она поняла: места для сожалений в его сердце уже не было. И почему-то подумалось, что хорошо, когда приходит весна и когда в тебе пробуждаются ее запахи. Ведь если они пропадают, знай — в тебе побеждает вечность…

— Но вышло так, что мы живем в одной квартире. Дети, я к ним привык. Да и воспитывать легче. Отец — это отец! — Смех у него реденький и дрябловатый. Должно быть, от непривычки. Должно быть, мало радости выпадало в жизни, что эта редкостная награда человеку — смех — не приучила к себе его гортань…

И Софии вдруг остро захотелось, чтобы этот человечек научился смеяться полной грудью — широко, бурно…

— А жена как же? Вы с нею теперь не ссоритесь? — София не представляла себе подобного сожительства.

— Что вы, у нас теперь самые лучшие товарищеские отношения. Никаких обязательств в отношении ее у меня нет. Хочу — зайду в гости, в ее комнату, на чай, так сказать. Хочу — не прихожу. Могу где-нибудь ночь провести — ко мне никаких претензий — мы в разводе. — И опять этот смех. От него неуютно Софии. И почему-то стыдно. «Чем мы не пара?» — звучало в ней что-то насмешливо. «А чем и не пара?»

И соседки на скамейках у парадного скоро уже обсуждали тот же вопрос: а чем они и не пара? Оба свободные, что мешает? И он такой вежливый, такой интеллигентный — всегда поздоровается, еще и руку к козырьку приложит, точно хочет перед ними шапку снять в знак уважения. И Юрик к нему привязался, называет просто по имени — Валерий, как старшего брата. Вдвоем и на рыбную ловлю, и в цирк, и в кино, всё вместе — посемейному, любо поглядеть. А София-то как расцвела… Да пусть уже счастье ступит на ее порог…

Примерно в середине зимы к Софии съехалась родня — сестра с мужем, племянницы, мать…

Соседки на скамейках мигом все расшифровали — будет свадьба. Иначе с чего бы на такой мороз люди тащились сюда? Да и старуха, слыхали, целого кабана привезла — колбасы там, сальтисоны, кровянка…

А почтовое отделение открыто готовилось к свадьбе. Собирали деньги в получку, по очереди бегали то в универмаг, то в посудный, то за цветами в оранжерею… Хорошо, что Моторный на эти несколько дней догадался уйти в отпуск.

София потонула в хлопотах. Как одеться в день регистрации брака — молодые известно как одеваются, а вот такие… А хор тоже будет петь им песни с пожеланием счастья? А шампанское с собой брать?

— Да где твой жених, Соня? — допытывалась Ирина, сестра.

— Будет! Сегодня или завтра приедет.

— Так уж пора бы… Послезавтра же…

— Не беспокойтесь!

Мать не спрашивала ни о чем. Возилась на кухне, привыкая к газовой плите. Один только раз выпрямилась и так ясно заглянула в глаза:

— А он, видать, и не приедет.

Что-то оборвалось в груди. Обвела взглядом комнату, мать, сестру, Юрика — на нее смотрели с жалостью. И тут почувствовала: не приедет!

— Да нет… Завтра ведь…

Сборы походили скорее на похороны. Только для траурной процессии — слишком уж нарядные платья, слишком много шика в прическах женщин, шарфиках, галстуках, каждый с цветами. София вышла в новом пальто и в белом оренбургском, как пушинка легком платке, тоже с цветами. А Юрик расфранченный, черные глазенки так и брызжут радостью. Жениха не видно только. Наверно, где-нибудь по дороге встретятся, хотя следовало бы…

Соседки порастворяли двери, стояли у окон — откровенно разглядывали Софию, гостей…

Валерия Ивановича не было и в загсе. Им посоветовали подождать, такие случаи бывают. Но вот чтобы не было ни телеграммы, ни телефонного известия — такого уже не помнили сотрудники загса.