Любить монстра. Краткая история стокгольмского синдрома - [20]

Проведенные исследования по полной сенсорной депривации показали, что человек, лишенный одного или нескольких органов чувств более чем на сутки, становится фатально внушаемым. Происходит импринтинг. Первый, кого человек видит, становится для него непререкаемым авторитетом, родителем, источником жизни. В этот момент человеку можно говорить все, что угодно, он поверит. Впоследствии должно будет пройти немало времени, чтобы человек переосмыслил сказанное в тот момент.

Первым, кто открыл дверь шкафа, был Дональд Дефриз. Он защитил девушку, позаботился о ней, обработал царапины, накормил и создал вокруг подобие покоя. Для полного перерождения требовалось теперь немного – создать новую реальность.

Человеку жизненно необходимо причислять себя к какому-либо сообществу. Ради этого состояния единства можно пойти на все. Реальность Патти была окончательно разрушена, а вместо нее появилась квартира, наполненная приверженцами новой для нее идеологии. Эта квартира стала отдельным островом спокойствия, счастья и единства. Патти больше не была дочерью Рэндольфа Херста, студенткой второго курса факультета искусств, теперь она была счастливой новорожденной, новобранцем армии Дефриза.

Вряд ли Дональд Дефриз действовал согласно подобным прописанным схемам, вряд ли он о них знал. Решив похитить Патти Херст, он действовал по наиболее простому и логичному сценарию. Багажник автомобиля, плен в шкафу, жалость к израненной девушке, пропаганда своей идеологии. Любовь.

Так или иначе, история Патти Херст – это печальная и отчаянная история бунта и любви, в которой у Патти не выпало шанса разочароваться. Дефриз погиб раньше, чем их страсть превратилась бы в какие-то осознанные отношения. Была ли виновна Патти Херст в совершенных ею преступлениях, или это было следствие Стокгольмского синдрома? Любое чувство можно разложить на фобии, комплексы и этапы программирования. Все мы ежедневно влияем друг на друга, заражаем идеями и пробуждаем эмоции. Любой преступник действует под воздействием вороха чувств, эмоций и импринтов, но ведь он осознает, что совершает преступление, нарушает установленные обществом законы и правила. Любой человек способен однажды примерить на себя роль жертвы, но не ко всем она подойдет. Дональд Дефриз неосознанно сделал выбор наиболее подходящего человека из числа тех, кто ему был нужен. Детей богатых и успешных людей в Беркли было предостаточно, но выбор пал на Патти. Робкая, неуверенная в себе, вечно желающая заслужить похвалу старших, – она идеально подходила на роль заложницы. Дремлющее в ней желание бунта получило возможность реализоваться благодаря возникшим обстоятельствам. Стокгольмский синдром – коммуникативный феномен, возникший под влиянием внешних обстоятельств, стал лишь катализатором для отношений Дональда Дефриза и Патти Херст. Смерть Дональда во время пожара 1974 года освободила девушку от оков этого синдрома, больше не нужно было симпатизировать преступнику, чтобы выжить. Нужно было либо вернуться в старый мир, лишивший ее возлюбленного, либо учиться жить в новой реальности, и, похоже, ей слишком понравилась эта реальность…

3096 дней плена, случай Наташи Кампуш

23 августа 2006 года в дверь пожилой жительницы Штрасхофа (пригород Вены) Инги Т. стали отчаянно стучать. Насторожившись, женщина выглянула в окно. На улице стояла худая, изможденная девушка полубезумного вида. На ней был одет неприметный сарафан из светлой льняной ткани, а волосы скрывала косынка. Те ужас и отчаяние, с которыми она колотила в дверь, наводили на мысли о том, что она психически больна. Инга Т., все так же подглядывая в окно, набрала номер полиции и сообщила о происшествии.

Девушка выглядела такой несчастной, что женщина все же открыла дверь, но постаралась оттеснить ее от входа. Мало ли что…

– Меня зовут Наташа Кампуш, и я жива, – тут же начала то ли молить, то ли кричать она. Голос ее срывался на хрип.

Инга Т. весьма резко оборвала ее и попросила подождать в саду. Слово «полиция» немного успокоило девушку, но она все равно продолжала нервно озираться по сторонам, будто боялась, что за ней гонятся.

Приехавшие на вызов полицейские также поначалу решили, что перед ними обычная городская сумасшедшая. Девушку попросили сесть в машину и все подробно объяснить.

– Меня зовут Наташа Кампуш, и я жива, – уже совсем охрипшим голосом повторила она.

Теперь оставалось только одно: выяснить, кто такая Наташа Кампуш.

1

Штрасхоф-ан-дер-Нордбан.

1970-е гг.

– Никогда не привыкну к этому месту, – пробормотал Генрих Эхлер, с трудом выбираясь из подвала дома в Штрасхофе.

– Не придумывай, когда твоя семья вынуждена была жить в подвале, ты еще и говорить-то не мог, – недовольно ответила Вольтрауд Приклопиль. Женщина привычно готовила праздничный воскресный ужин для всей семьи. К Эхлерам она всегда относилась сдержанно, вернее, с легким пренебрежением, скрывать которое удавалось далеко не всегда. В этот небольшой, но весьма уютный дом в Штрасхофе они переехали пару лет назад. Раньше здесь жил Оскар Приклопиль, отец ее мужа Карла и дед Вольфганга Приклопиля, четырнадцатилетнего сына женщины. Старый Оскар Приклопиль был человеком нелюдимым. Он мало чем отличался от всех соседей Вольрауд, вот только… О жителях Австрии частенько говорят, что они очень строги и сдержанны, но даже для Штрасхофа Оскар был слишком уж скрытным человеком, а дом его по праву мог называться крепостью. Собственно говоря, именно так его и окрестили соседи, а ведь только Эхлеры знали о том, что у дома имеется подземелье.