Любить и верить - [30]
Вот за этими разговорами я по недосмотру и вогнал колун в вязкую, полугнилую осину. Нужно было ударить по краям колодки, а я, заговорившись, привычно бухнул в середину, топор засел — не вынуть. Пришлось пойти в хату, взять другой топор и ударить рядом. Но второпях и этот удар пришелся не туда, куда надо, а по обуху колуна. Колода разошлась надвое, обух колуна тоже, словно кто-то плавно разрезал кусок масла.
Постоял я, постоял, посмотрел на этот топор — ни вмятинки, ни царапины, и первое слово совпало с детски наивным движением души прирожденного плотника.
— Дед, отдай мне этот топор.
— Нет, топор этот я не отдам.
— Ну, после смерти отдай.
— Нет, и после смерти не отдам.
Вот ведь и не говорил старик никогда, и не хвалился, что у него такой топор. И лежал он не как то лезвие — в папиросной бумаге за образами, а как и положено, в русской хате, под лавкой, чтобы всегда под рукой. И топорище было неказистое, ну нипочем не скажешь, что самая хранимая и дорогая вещь.
Хотя, если подумать, что для плотника по простоте деревенской жизни может быть необходимей и дороже топора? И не отдаст он топор никому и никогда. Тем более такой топор.
СКОРО НА ПЕНСИЮ
Дверь отворилась, и в хату вошел хозяин — невысокого роста, с добрым, большим лицом.
— Здравствуй, здравствуй. В гости к нам, а я вот кроликам ходил косить. Негде уже. Травы нет совсем. А еще весь октябрь держать. Как там у вас? Как начальство?
— У нас все по-старому. Помаленьку.
— Нагрузка какая?
— Ставка.
— История?
— Восьмые, девятые — история. Остальное — физкультура.
— Девятых два?
— Да.
— У нас три. А в городах и побольше есть. В деревнях мало. Первый у вас один?
— Один, и то вместе со вторым.
— Да, в городах… У меня тоже ставка, но у меня стаж, я больше тебя получаю. Без стажа сотенка. Стаж — сорок пять рубликов сразу. А что сто рублей? Сто рублей — вот у жены сто двадцать пенсия. И что: послали вчера Мише сто — и все. Он работает, она с ребеночком. Надо помогать. Спросят: «Сколько пенсия?» «Сто двадцать». — «Ого, много». А против того, что она получала, и не много. И Манечке послать надо. Мне вот говорили: бери физкультуру…
— А что, и взяли бы, кинули б им мяч — пускай гоняют.
— Возьму через два годика — и на пенсию. У вас там Вера Павловна работает?
— На пенсии, но в пятых-шестых еще ведет.
— Математика в пятых-шестых — это рублей пятьдесят, пенсия у нее сто двадцать? Вот и сто семьдесят — это уже другое дело. А Бондаренко работает?
— Работает.
— Тоже хорошо, а Сытин?
— Нет, ему далеко ходить.
— Ну, ему далеко. Хорошо в деревне — и подработать можно, и хозяйство. Вот я был у Сидоренко. В городе делать нечего, хозяйства нет, работать не дают — пенсии не будет. Так кочегаром или дворником — неохота. А в деревне — кролики вот. Еще весь октябрь держать. Их уже сто штук. Чем их кормить, косить нечего уже. А сдавать нельзя. Вот после октября — шкурки сразу рубль семьдесят: одни шкурки сто семьдесят, и мясо. Вот так пятьсот рублей. А это деньги. Покупаем тогда большую свинью. Детям послать, и самим без сала плохо. Вот пойду на пенсию, будем свиней держать. А физкультуру возьму. Надо последний годок. А ты из района едешь?
— Да.
— На семинар, наверно, вызывали?
— Да.
— На конференции был?
— Был.
— Били вашу школу что-то…
— Ну, надо кого-то бить…
— Успеваемость…
— Да, второгодников больше, чем где.
— Конечно, будут бить — сами виноваты. Зачем ставите?
— Да черт их знает, получается как-то.
— Нельзя, нельзя. Картошку копать посылали?
— Да, две недели. А вы?
— И мы. Я ведь говорил тогда, на конференции — пойдем сразу, пока погода. Никто не послушал.
— Да, вы тогда хорошо выступили.
— Ну а что, и пошли бы, и выкопали бы сразу, в дождь бы не ходили.
— Никто не хочет ответственность взять на себя. Помните, выступал один тогда, после вас: «Да, надо, помогайте». А потом: «Но я вас не посылаю, нет. Используйте воскресенье, уроки труда…»
— Да…
— Ты в восемь поедешь?
— Да.
— Ну ладно, пойду, бураки нужно внести, а то морозик на ночь может быть.
— Один мой знакомый хотел у вас книги купить.
— А кто он?
— Студент.
— А родители у него кто? Богатые?
— Да нет, так. Но книги некоторые он бы купил.
— Пускай покупает, нам они уже ни к чему. Поедем, может, куда — останутся, с собой их брать, что ли. Не век, может, нам здесь сидеть, — Мише квартиру скоро дадут, да и Мане тоже.
— Книги сейчас, — дефицит, в городе не достать, особенно хорошие.
— А, это кому делать нечего. Надо — взял в библиотеке, я знаю, читал, в «Литературной газете» писали: понакупят, а читать не читают.
— Ну, у вас самих — вон сколько книг.
— В наше время без книг нельзя было. В библиотеке ничего нет, учебников нет, что сам купишь, с тем и работали, что по литературе, что я по истории. По истории лучше, учебник. А жене, помню, сразу после войны — на всю школу не было «Войны и мира», попробуй по памяти. Да тогда их никто и не покупал.
— Я и сам хотел взять несколько книг.
— Каких?
— Пушкина, Тынянова, Рокуэлла Кента и лекции по истории Греции.
— Бери.
— По истории — лекции 1914 года издания. Она, может, дорогая, в городе, в букинистическом.
— Да ладно, бери.
— Так он приедет ко мне, мы заедем книги посмотреть.
Иллюстрированный пересказ сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в Стране Чудес». ..Вот уже больше ста лет маленькая английская девочка Алиса и Улыбка Чеширского Кота путешествуют по Стране Чудес и по всем странам нашего не менее чудесного мира. И мир этот становится «все страньше и страньше». Книги великих английских писателей – «Путешествия Гулливера» и «Приключения Робинзона Крузо» из разряда литературы для взрослых уже давно перешли в число книг для детей. А детскую книгу об Алисе все больше читают взрослые… При подготовке были использованы карта Великобритании, фотографии XIX в., иллюстрации к английским детским стихам XIX в., рисуноки Л.
Истории любовных взаимоотношений знаменитых людей древности и наших дней. …О чем бы не писал Пушкин, он всегда писал о любви. Из его крылатых фраз о любви можно составить целую книгу: «Любви все возрасты покорны», «Я вас любил, любовь еще быть может», «Любовь и тайная свобода», «Ах, он любил, как в наши лета уже не любят», «Блеснет любовь улыбкою печальной». Он называл любовь наукой страсти нежной и знал эту науку не по теоритическим изысканиям. Он сам не скупясь растратил на любовь всю свою короткую жизнь…
Пересказ романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин», проиллюстрированный произведениями классической живописи. …Роман в стихах «Евгений Онегин» можно назвать главным произведением Пушкина – так считал и он сам. Но у Пушкина иногда две-три строки стоят эпопеи. Дело не в поэтическом мастерстве, с которым написан этот удивительный, уникальный во всей мировой литературе роман, не в его сюжете, не в его многогранности. Творение Пушкина настолько точно воссоздает первоосновы бытия, что перестает быть картиной, изображающей жизнь, а становится рамой, в которой мы видим и себя и нашу жизнь, и былую эпоху, и даже наше будущее.
Краткое изложение знаменитой поэмы древнеримского поэта Овидия «Искусство любви» («Наука любви»), проиллюстрированное произведениями выдающихся европейских живописцев. …Имя Овидия вошло в число великих поэтов всех времен и народов, может быть, именно потому, что он напрямую обратился к главному предмету поэзии – к любви. И это обеспечило ему успех и лавры на все времена. «Искусство любви», или, как часто переводят название его поэмы, «Наука любви», стало первым европейским произведением, посвященным «страсти нежной», камасутрой античности.
Избранные рубайят Омара Хайяма о смысле жизни в переводе И.И. Тхоржевского. …Ответить на вопрос, в чем же смысл жизни человека, люди пробовали с тех самых пор, как они себя помнят, – то есть вот уже несколько тысяч лет. Это пытались сделать и великие пророки, и гениальные философы, и всеведующие ученые. Но ответа на этот вопрос пока что нет. Некоторые считают, что лучше всего о смысле жизни сказал Омар Хайям. Удалось ли ему приоткрыть завесу тайны? Сказать нечто новое? Нет. Но то, что сказал знаменитый мудрец, философ, ученый и поэт, – сказано красиво.
Мысли и высказывания Никколо Макиавелли из философско-политического трактата, в котором обоснованы основные принципы «макиавеллизма», теории, допускающей право правителей в борьбе за власть применять любые методы и средства, в том числе и нарушающие нормы общественной морали. …Может ли правитель лгать и преступать законы – юридические и нравственные – по своему усмотрению, во благо и себе, и государству, и будет ли ложь и преступление законов во благо и себе, и государству? Макиавелли, не лицемеря, дал утвердительный ответ.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
В рассказах молодого челябинского прозаика затрагиваются проблемы формирования характера, нравственного самоопределения современного молодого человека. Герои рассказов — молодые рабочие, инженеры, колхозники — сталкиваются с реальными трудностями жизни и, преодолевая юношеские заблуждения, приходят к пониманию истинных нравственных ценностей.
В книгу входят повесть и рассказы, в которых автор показывает жизнь послевоенной костромской деревни через судьбы многих людей; с болью рассказывает она о незаживающих ранах войны, прослеживает нравственные отношения между жителями сегодняшней деревни.
Наталья Головина — участник VII совещания молодых писателей. В ее первой книге исследуются разные пласты жизни, но преимущественное внимание автор уделяет современной городской молодежи. Героев роднит внутренняя неуспокоенность, они идут нелегким путем от познания мира к ответственности за него.
В сборник включены рассказы участников VIII Всесоюзного совещания молодых писателей. Сергей Панасян тяготеет к психологической разработке характеров. Николай Исаев пишет веселые, смешные рассказы.