Любимцы фортуны - [5]

— Боже мой! — Майки смущенно рассмеялся, шокированный подобным откровением. — Как ты можешь говорить такое! Что значит «личная дырка»? Ты же не хозяин, а она — не рабыня.

— Ах, малыш, как мало ты знаешь! — Дьюк покачал головой.

Он встал и взял со стула чистую одежду — белые брюки, белые туфли и водолазку шоколадного цвета с тугим горлом. Наряд был довольно теплым для Калифорнии, но Дьюк часто носил обтягивающие вещи, чтобы подчеркнуть бицепсы и грудные мышцы. Он положил руку на плечо Майки отцовским жестом, словно юный тренер был частью его семьи. Дьюк сожалел, что никогда не сможет общаться так же просто с собственным сыном Питом. Парень пошел в свою мать, разве что, в отличие от Минни, имел яйца, хотя порой Дьюк здорово сомневался даже в этом.

— Как бы то ни было, парень, но мое радужное настроение связано именно с Каролин.

— Ах да, с Каролин. Прости, что перепутал имя.

Дьюк довольно ухмыльнулся, словно пьяный, который попал в винный магазин с богатым выбором.

— Знаешь, — продолжал он, прищурившись, — она ведь особенная. Каролин не только трахается, как искушенная шлюха! — Эти слова заставили Майки покраснеть. — Она еще и весьма образованна. Ты бы слышал, как она говорит. Королева, мать ее! Если ты никогда не трахался с английскими штучками, тебе стоит попробовать.

— Я запомню твой совет, — выдавил Майк. — Спасибо.

— И самая главная новость! — с триумфом сказал Дьюк, и глаза его нехорошо блеснули. — Девочка переезжает ко мне. Навсегда. И прямо с сегодняшнего дня.

Майки подумал, что ослышался.

— Прости? Каролин переезжает к тебе? В этот дом? — Он не решился осуждать вслух жестокость клиента, но был шокирован сверх меры. — А как же Минни? Или вы решили расстаться? Так вы разводитесь, да? Почему я об этом не слышал?

— Не-а, — лениво ответил Дьюк, потянувшись. Он явно забавлялся тем, что юный тренер смущен. — Никакого развода. Никто не расстается. Я просто довел до сведения жены, что Каролин будет жить с нами. Это мой дом, и я могу делать в нем все, что захочу. Минни придется смириться, если она хочет оставаться частью семьи Макмаон.

Майки изумленно заморгал. Он уже привык к тому, что Дьюк жесток по отношению к жене, хотя и не понимал мотивов Минни. Как несчастная женщина терпит выходки мужа, почему мирится с его любовницами? Но сегодняшняя новость повергла его почти в ужас. А как отнесется Пит к поступку отца, подумалось ему.

— Сегодня вечером у нас будет семейный ужин, — продолжал Дьюк как ни в чем не бывало. — Только члены семьи, сам понимаешь. Каролин, я, Лори, Пит, его жена… и моя жена, конечно, — добавил он с каким-то садизмом в голосе. — Однако ты тоже можешь к нам присоединиться, если пожелаешь. Я скажу Минни, что у нас будет еще один гость.

Майки взмок от напряжения. Так Минни должна разыгрывать из себя гостеприимную хозяйку в этом фарсе? Майки ощутил сильное чувство вины. Ему не хотелось участвовать в жестокой затее Дьюка.

— Я не смогу, — пискнул он жалобно. — То есть я бы рад, но не получится.

Он подумал, что у Дьюка явный пробел там, где у нормального человека должна присутствовать совесть. И если заглянуть туда, в эту дыру, откроется страшная чернота. Майки был по-настоящему напуган.

Видя, что клиент разочарован, он поспешил сгладить свой отказ.

— Я договорился об ужине со своей… подружкой, — пролепетал он. — Ты же знаешь, как обидчивы порой… подружки…

— Конечно. Я понимаю, — сказал Дьюк с неподражаемой ухмылкой, напомнив Майки оскалившегося волка из истории про Красную Шапочку. — Ничего страшного, парень. — Дьюк встал и направился к двери. — Я все понял. — Он даже не обернулся.

Сидя за туалетным столиком в своей комнате, расположенной в восточном крыле дома, Минни торопливо вытащила из футляра жемчужное ожерелье и трясущимися руками застегнула его на шее. Сладкий запах цикламенов, стоявших на окне, обволакивал помещение, словно легкая вуаль. Минни набрала в грудь побольше воздуха и медленно выдохнула.

Она обожала свою комнату для одевания. Пусть она была совсем крошечной, зато находилась в самом дальнем уголке дома, в безопасности. Каждый предмет обстановки напоминал о прошлой жизни: антикварный английский стол, принадлежавший отцу, а теперь служивший ей бюро, персидский ковер с густым ворсом и сложным орнаментом, на котором Минни и ее брат Остин играли еще в детстве, строя города из деревянного конструктора и подушек. Здесь были старинные вазы, куда Минни каждое утро ставила свежие цветы, полки с книгами, собранными поколениями Миллеров. Некоторые из них принадлежали еще прапрапрадедушке Минни, и ей нравилось иногда перебирать хрусткие страницы, касаться пальцами тяжелых переплетов.

Тридцать лет жизни в Лос-Анджелесе так и не смогли стереть тоску по дому, оставшемуся в Коннектикуте. Минни, как могла, окружала себя любимыми предметами, а остальные комнаты дома оформила в сдержанном английском стиле (исключением были комнаты Дьюка, в которых она не бывала). Она создала себе оазис родного Коннектикута посреди Манхэттена, и только это порой помогало ей избавиться от печали, навсегда поселившейся в сердце.

Аккуратно поправив жемчуг, Минни еще раз глянула на себя в зеркало и взяла со спинки стула выбранный для ужина наряд — прямую юбку с жакетом, отороченные тонкой серебристой нитью, строгие и очень элегантные в ее понимании. Она знала, что ей предстоит нелегкий вечер. Однако мать всегда учила ее, что леди не должна терять самообладания — ни при каких условиях, поэтому Минни собрала всю оставшуюся волю в кулак, готовясь пройти испытание с честью. Что бы ни случилось, она гордо снесет удар судьбы и сможет смириться с этой… с…