Любимцы Богини - [9]

От очередной рюмки Василий вежливо отказался:

– Завтра у меня очень тяжелый рабочий день!

Попутчики настаивать не стали:

– У нас тоже!

Перекурив в тамбуре, напомнили проводнику, чтобы разбудил заранее. Проспавшему целый день Василию не спалось.

Когда его все-таки потянуло в сон, пришел будить проводник. Василий посмотрел на часы: «Ровно три часа ночи». Собрались быстро. Уже через двадцать минут стояли с вещами в тамбуре.

– Ну что, перекурим! – предложил Петр и открыл дверь вагона. Волна теплого, влажного, пахнущего водорослями и еще какими-то неизвестными, для никогда не бывавшего на юге Василия, ароматами воздуха, ударила в лицо. Поезд медленно спускался с какой-то сопки, а слева уже начинали выползать из темно-фиолетовой мглы ярко освещенные улицы Владивостока.

– Здравствуй, Володя! – совершенно серьезно, выкрикнул Николай, глядя в сторону электрического зарева.

«Вот и Володя – Владивосток!» – вспомнил Василий.

Прощание было недолгим. На привокзальной площади попутчиков ждал служебный автобус. Обменялись адресами, обнялись напоследок. Николай поинтересовался, не нужны ли деньги. Предложил:

– Может с нами? Поспишь до обеда на судне, а потом в дорогу!

Василий отказался.

С началом движения, он доехал на троллейбусе до автовокзала. Купил билет на рейсовый автобус «Владивосток-Находка». «ЛИАЗ» был почти пустой. Кроме Василия, в этот ранний автобус сели еще четыре пассажира. Выбрав сиденье с правой стороны, Василий с интересом уставился в окно. Дорога шла в основном по берегу залива Петра Великого. Большая часть увиденных им на побережье строений, имела неприглядный, неухоженный вид. Окна покрыты полиэтиленовой пленкой, а стены и крыши – кусками рваной толи. Насколько убого смотрелись хижины жителей, настолько был живописен и великолепен окружающий их ландшафт. Слева от автобуса то возникала болотистая равнина, обрамленная на горизонте безлесными сопками, то горные вершины нависали прямо над ним и он или поднимался или спускался по крутому серпантину среди циклопических глыб. На склонах сопок, среди густой высокой травы, виднелись редкие низкорослые деревья, кроны которых своими причудливыми очертаниями напоминали о старинных японских гравюрах. Справа, то появлялся, то исчезал вид на залив с пологим песчаным или каменистым обрывистым спуском к воде. Через два часа, над всем этим великолепием, в синей ряби волн, окутанные легкой дымкой, появились потухшие вулканы-сопки острова Путятина. Василий с восторгом наблюдал из окна длинноногих цапель, прогуливающихся по болотам и фазанов, клюющих что-то на обочине дороги. А на одном из поворотов, на тропе, среди густого кустарника, он увидел дикого оленя!

Василий знал, что в 30-х годах здесь не было спасения от тигров. По ночам они приходили к землянкам лесорубов, и, пытаясь достать людей через щели в бревнах, наводили на них ужас. Тогда, чтобы избавиться от ненасытных хищников, собирали охотников со всего Советского Союза.

«Жаль, что истребили тигров! – с иронией подумал лейтенант. – Стоял бы сейчас на сопках благородный кедровый лес, а так ни тигров, ни леса!».

Автобус выскочил на прямой участок дороги, проходящий по пологому берегу залива. Натренированный взгляд военного, выхватил из общего вида сливающийся с поверхностью моря силуэт подводной лодки. Она шла в том же направлении, что и автобус. По выступу РДП (устройство для обеспечения работы дизеля под водой или «шнорхель», как называли его немецкие подводники) в кормовой части рубки он определил: «Дизельная. Идет на выход из залива».

Беззаботное настроение сменилось тревожным: «Что его ждет в дивизии? Конечно, его попытаются запихнуть на какую-нибудь старушку. Насколько он помнит у них там, кроме устаревших атомных подводных лодок с крылатыми ракетами, ничего нет! Надо будет отказаться. Пусть отправляют в распоряжение командующего флотом! Предположим, отправят. Что толку! Ехать опять во Владивосток. На что жить это время? Денег то у него нет!».

Василий тяжело вздохнул: «Тупиковая ситуация!».

Так, смирившись с безысходностью своего положения, размякший от жары в разогретом солнцем и двигателем автобусе, Василий незаметно для себя доехал до очередного пункта назначения.

– Техас! Стоянка пять минут. Не забывайте вещи! – громко объявил водитель. Василия ничуть не удивило ни объявление о том, что он попал на родину ковбоев, ни указатель на развилке дороги с надписью «Крым», который они проехали пятью минутами раньше.

Лейтенант, будучи курсантом, был здесь на зимней практике и знал, что поселок Тихоокеанский, в который приехал он, местные жители называли «Техасом» по двум причинам. Первая причина заключалась в созвучии букв, входящих в оба названия. Вторая – в том, что никакой власти в поселке не было. Не было поселкового совета, не было суда и милиции. Но была военная комендатура. Порядок поддерживался военными патрулями, каждый из которых состоял из офицера и пяти-десяти матросов комендантской роты. Нарушитель спокойствия, будь-то гражданский или военный – любого чина и звания, предварительно испытавший на себе силу увесистых кулаков детин из патруля, помещался на гарнизонную гауптвахту. Здесь он мог ожидать своей участи сутки, а то и более. Жаловаться было некому, потому что, как уже было сказано, в данном населенном пункте не было советской власти. Что касается названий «Крым», так назывался небольшой поселок недалеко от Тихоокеанского, а по дороге в Находку была еще и «Ливадия», то они попали сюда вместе со столыпинскими переселенцами. Горный ландшафт, такое же теплое в летние месяцы, как в Крыму – море, наконец, изобилие дикого винограда – разбудило воображение измученных долгой дорогой людей, которое выразилось в этих названиях.