Любимая жена - [77]

Эвелин хотела снова попросить ее обойтись без покаяния Пэну, но потом решила, что пускай будет как будет. В конце концов, Диаманда была права – однажды все выяснится, и это повлечет за собой ненужные обиды. Кроме того, Пэн совершенно точно будет мягко с ней разговаривать.

– Хорошо. Я не сильно задержусь – нужно посмотреть кое-что на стене. Если Пэн очнется, пришли кого-нибудь за мной, когда закончишь говорить с ним.

Очутившись на парапете, Эвелин осторожно провела пальцами по месту, на котором находился упавший камень, затем перегнулась и посмотрела на землю, где он теперь лежал. После разговора с Диамандой она поверила в несчастный случай, но решила, что проведет осмотр. Она снова потрогала поверхность, но не нашла никаких признаков того, что кто-то намеренно перекинул камень.

С другой стороны, казалось невероятным, что камень без посторонней помощи упал именно в момент, когда Эвелин проходила мимо. Вдруг ее палец наткнулся на маленький выступ. Наклонившись и проведя еще раз, она увидела, что на внешней границе поверхность чуть приподнята. Камень мог вывалиться наружу, только перекатившись через этот бугорок; если бы этот каменный блок на самом деле ослаб, то он повалился бы в другую сторону – туда, где она стояла сейчас…

Эвелин медленно выпрямилась. Никакого несчастного случая не было – камень сбросили на нее. Намеренно. Таким же было падение сквозь пол – ее толкнули в дыру, и от гибели спасла только зацепившаяся за край юбка.

Уставившись вниз, на двор, Эвелин начала лихорадочно соображать. Когда она упомянула в разговоре упавший камень, Диаманда выглядела настолько растерянной, что в ее искренности можно было не сомневаться. Но если не она, то кто?..

Лорд и леди Джервилл не могли желать ей смерти… Эвелин перебрала в уме другие возможные варианты, но ни на ком так и не остановилась. Истинный повод был только у Диаманды, но Эвелин отказывалась признать ее вину.

Справа послышались шаркающие шаги. Выпрямившись, Эвелин увидела перед собой тетю девочки. Леди Хелен.

Глава 19

Пэн открыл глаза и, пошевельнувшись, издал шипящий звук от боли, пронзившей голову. Он вспомнил, как споткнулся о сливу, и злобно нахмурился, укоряя себя за неуклюжесть. Со стороны окна раздалось тихое всхлипывание, и, повернув голову, он увидел Диаманду. Девочка сидела на подоконнике и плакала, закрыв лицо платком.

Первой реакцией при виде ее было раздражение – очевидно, от нытья он и проснулся. С такой головной болью он предпочел бы спать, нежели терпеть это безобразие. Затем возник вопрос: что случилось, почему девочка плачет? Не из-за него же – он ранен, но поправится. Умирать пока не собирался.

А что с Эвелин… У него чуть сердце не остановилось при мысли о том, что Диаманда плачет, потому что его жена снова в беде… или на этот раз даже убита. Эвелин пережила ряд несчастий, из которых смогла выйти целой и относительно невредимой, но судьба могла в конце концов и отвернуться от нее.

– Где Эвелин? – обеспокоенно спросил Пэн.

Прекратив плакать, Диаманда изумленно посмотрела на него и, соскочив с подоконника, пошла к постели.

– Ты проснулся…

– Я спрашиваю, где Эвелин? Она ранена? Ты поэтому плачешь?

– О… – Глаза девочки расширились от осознания того, какие мысли пришли на ум Пэну из-за ее слез. – Нет! Пэн, с ней все в порядке. Правда.

Он успокоился и лег обратно, только сейчас сообразив, что, разнервничавшись, даже привстал. Скорчившись от ощущения боли, вызванной движением, он вздохнул и утомленно спросил:

– Тогда чего ты плачешь? – Диаманда присела на краешек кровати.

– Из-за… того, что должна тебе рассказать.

Пэн принялся ждать, но она снова начала всхлипывать, и тогда он нетерпеливо сказал:

– Ну, что это?

Опустив глаза, Диаманда пробормотала:

– Ты возненавидишь меня…

Пэн понял, что она хочет, чтобы ее заставили говорить, но он сейчас был не в том настроении.

– Диаманда, давай ты мне просто все расскажешь.

– Это я погубила тунику и шоссы, которые Эвелин шила тебе, – грустно призналась она.

– Э-э… которые?

– Оба комплекта. – Диаманда перешла на полушепот. Когда Пэн открыл рот, чтобы ответить, она затараторила: – Эвелин потушила свечу в палатке. Это я нарочно снова зажгла ее, чтобы постель сгорела вместе с недошитой одеждой. Потом, уже в Джервилле, когда она почти закончила вторую пару, я стащила с ужина немного свинины и вымазала ею всю тунику. Затем изрезала ее, сделала дырки и оставила у собак, зная, что их обвинят. – Девочка начала нервно мусолить и рвать платок в руках. – Эвелин я уже рассказала и попросила прощения. Обещала, что и тебе скажу. Она говорила, не надо, мол, каждый ошибается, и она меня простила…

– Простила?!

– Да. Она оказалась очень понимающей.

Пэн пораженно уставился на девочку. Он, конечно, радовался, что жена у него такая хорошая, только ему самому пока ничего не было ясно.

– Но почему ты это сделала? Зачем подожгла первый комплект одежды, почти не зная Эвелин? Более того, она была так добра к тебе, несмотря на то что в день свадьбы ты якобы не со зла говорила всякие гадости про беременную кузину…

Диаманда скривилась и призналась:

– На самом деле со зла. Я нарочно оскорбляла ее, только она этого не знает. Я забыла сказать ей сейчас.