Любимая, прости... - [2]

Было понятно, что он является для Карен в лучшем случае случайным гостем и скорее всего в промежутках между визитами дочь о нем просто забывает. Разве может маленький ребенок помнить отца, появляющегося раз в месяц? Ведь вряд ли Дженетт напоминает дочери о человеке, у которого ее отняла. Однако теперь она потеряла право претендовать на моральную безупречность своей позиции…

Мысль о появившейся соблазнительной возможности отозвалась всплеском жизненной энергии, встряхнувшей его худощавое, но сильное тело. Глаза под опустившимися густыми ресницами вспыхнули от предвкушаемого удовлетворения. Скорее всего Дженетт еще не видела признания Николь Сежурн. Обладая научным складом ума и проявляющая мало интереса к повседневным мелочам окружающего ее мира, она редко читала газеты.

Позвонив секретарше, Висенте попросил ее раздобыть еще один номер газеты и отослать Дженетт, приложив открытку с его наилучшими пожеланиями. Мелочность? Он так не считал. Чувство оскорбленной гордости требовало обратить ее внимание на доказательство своей невиновности.

Это испортит настроение Дженетт на весь день, даже более того. Ведя замкнутый образ жизни и оставаясь весьма наивной, она была легко уязвима. Угрызения совести, порой по вымышленным поводам, частенько мешали ей спать по ночам, а теперь, когда Дженетт поймет, что подозревала мужа напрасно, то и вовсе измучается. Моральное право наконец-то на его стороне, хотя наказание явно не соответствует вине.

– Пожалуйста, слезай, Робин! – взмолилась Дженетт, обращаясь к качающемуся на шторах под самым потолком рыжему котенку.

Радостно взвизгнув, Карен попробовала вскарабкаться вслед за своим любимцем, и мать еле успела ее подхватить. Бросив на нее взгляд своих огромных карих глаз с длинными шелковистыми ресницами, девочка дернулась, попытавшись вырваться из рук матери, но, потерпев неудачу, громко и недовольно закричала.

Однако Дженетт решила на этот раз не уступать.

– Нет! – сказала она спокойно и твердо, вспомнив недавнее публичное унижение в супермаркете, когда окончательно поняла: настало время научиться сдерживать вспышки темперамента дочери.

Нет? С явным недоверием Карен посмотрела на светловолосую женщину с беспокойным взглядом зеленых глаз. Нет? Ее няня Мария часто употребляла это неприятное слово и человек, которого звали «отец», – тоже. Но малышка уже знала, что обожающая мать готова для нее на все, что угодно. В свои почти два года Карен обладала всеми задатками домашнего тирана и давно усвоила, что для достижения своих целей ей требуется совсем немного: не получив желаемого, нужно капризничать до победного конца. Вот и сейчас, набрав полную грудь воздуха, Карен приготовилась решить свои проблемы с помощью воплей.

Будучи невысокого роста и хрупкого сложения, Дженетт спешно села на диван. Удержать Карен на весу, когда та плачет и отбивается, ей было уже трудно. Не дай бог упадет и ударится!..

– Ребенок избалован! – обычно говорила ей сестра Элизабет, презрительно пожимая при этом плечами, что больно ранило материнское сердце Дженетт.

– Упрямая девчонка, – с неодобрением вторил при виде подобных сцен Десмонд Сандерленд, ее друг и коллега по факультету. – А ты не думала попробовать привить ей хотя бы зачатки старомодной дисциплины?

– Вы должны постараться быть с ней построже, – советовала Мария, приходящая няня Карен, вынужденная признать, что ей самой это не слишком удается. – У Карен очень сильная воля…

Дженетт низко склонилась над Карен и состроила забавную рожицу. Если не зевать, то можно просто отвлечь дочь, предотвратив назревающую сцену. Уже собравшаяся было закричать Карен вдруг передумала и с веселым любопытством взглянула на мать. Секунду спустя чудесная улыбка ее стала шире.

Крепче прижав малышку к себе, молодая женщина вновь выпрямилась и смахнула набежавшие на глаза слезы. Вся сила любви, которую Дженетт когда-то испытывала к мужу, обратилась теперь на его дочь. Если бы не Карен, она, наверное, сошла бы с ума от горя. Именно необходимость заботы о ребенке заставила ее вступить в борьбу с самой собой и попытаться выстроить новую для них обоих жизнь на развалинах старой.

Однако опустошающая душу боль, причиненная предательством Висенте, никак не отпускала. Но, всегда принимая происходящее близко к сердцу, Дженетт еще с детства научилась скрывать свои истинные чувства за внешним спокойствием. В противном случае окружающие ее люди ощущали бы себя не совсем ловко…

Шум резко затормозившего на посыпанной гравием дорожке автомобиля возвестил о возвращении Элизабет. Собравшийся было спуститься Робин, бросив беспокойный взгляд на дверь гостиной, передумал и сильнее вцепился в светло-коричневую ткань шторы, почти сливаясь с ней по цвету. Мгновение спустя дверь протестующе хлопнула и на пороге появилась высокая длинноногая женщина, которую можно было бы назвать очень красивой, если бы не жесткий взгляд голубых глаз и недовольно поджатые губы.

Безразличная к Элизабет, появление которой никогда не привлекало ее особого внимания, если только тетка не пыталась утихомирить темпераментную племянницу, Карен сонно зевнула и устало откинулась на руки матери.