Любимая - [14]

– Что? Кто это был? Он прикасался к вам? Сделал вам больно? – Вопросы сыпались один за другим, взгляд Брина стал тяжелым.

– Нет, нет, ничего такого не произошло. – Джулиана была готова придушить кузину. – Это был охотник, который выслеживает преступников за вознаграждение, – принялась объяснять она. – В действительности он ни в чем не виноват…

– Коул Роудон, так звали того парня, – перебил ее дядя Эдвард, – страшно напугал бедняжку, так что она даже потеряла сознание. С любой другой на ее месте случилось бы то же самое.

– Роудон. – Нахмурившись, Брин мысленно еще раз проговорил это имя. – Я слышал о нем, но не встречал. Так что же произошло?

– Ничего особенного, – настаивала на своем Джулиана. Ее удивила чрезмерная забота Брина. Он вел себя так, будто нес ответственность за ее безопасность и благополучие. – Я прекрасно себя чувствую, только немножко устала. Я бы предпочла не обсуждать то происшествие, – раздраженным тоном произнесла она и холодно улыбнулась.

Но тетя Катарина была не из тех, кто может успокоиться, не предложив окружающим собственную версию.

– Джулиана действительно очень расстроилась, – заявила она Брину, погладив племянницу по руке. – Она такое нежное, чувствительное создание и не выносит никакого насилия. Только представьте: едва она оказалась в городе, как произошло убийство, и она столкнулась с этим жестоким человеком. Более того, она видела труп…

– Да, не повезло, – покачал головой Джон Брин и с сожалением посмотрел на Джулиану. – Прошу простить за то, что ваше пребывание здесь началось так неудачно. Вы воспитывались в атмосфере ласки и нежности – неудивительно, что подобное событие шокировало вас. Однако, прожив какое-то время в этих краях, вы закалитесь. Но не слишком, я надеюсь. – Он улыбнулся. – Видите ли, в женщинах мне нравится мягкость.

Джулиана напряглась. Почему никто никак не отвечает на подобное заявление? Дядя Эдвард уставился на большие пальцы рук, а тетя Катарина внимательно изучает узор турецкого ковра.

Абсурд какой-то. Если бы в Сент-Луисе кто-нибудь из молодых людей после непродолжительного знакомства осмелился бросать на нее столь откровенные взгляды или делать такие дерзкие заявления, ей бы запретили общаться с ним. Джон Брин ведет себя так, будто… будто он ее муж!

Джулиана вспомнила, как тетя Катарина предупреждала ее о том, что ни в коем случае нельзя оскорблять хозяина дома. Интересно, сердито подумала она, как далеко они зайдут в этом стремлении? Однако девушка вынуждена была подавить гнев и промолчать. Не стоит с первой же минуты ставить Джона Брина на место, с неохотой призналась она себе. Ведь она дала слово, что будет любезна с ним. Но не слишком, добавила она. Будет правильнее, если она даст понять хозяину «Двух дубов», что не ответит на его авансы. «Не удивлюсь, – подумала Джулиана, считая себя достаточно опытной в подобных делах, – если за время нашего визита он попытается поцеловать меня!»

– Могли бы мы выпить чаю, мистер Брин? – бесстрастным тоном, каким она обычно отваживала тех, кто не пользовался ее благосклонностью, произнесла Джулиана. – Уверена, тетя и Виктория страдают от жажды не меньше меня.

– Да, конечно. – Брин взглянул на нее с восхищением, сразу почувствовав, что она готова ринуться в бой, и направился в гостиную. – Прошу прощения, сударыни. Узнав о происшествии в городе, я совсем забыл о правилах гостеприимства. Дело в том, что у меня нет жены, которая напомнила бы мне о необходимости в первую очередь позаботиться о гостях. Вы должны простить меня. До приема еще несколько часов, у вас достаточно времени, чтобы освежиться и переодеться. Сюда, пожалуйста, мисс Монтгомери.

Джулиана шла через просторные комнаты и чувствовала, что огромный дом заглатывает ее. Казалось, он занимает всю землю ранчо. В ярком свете ламп поблескивали стенные панели из темного дерева. Широченная дубовая лестница вела на площадку второго этажа, куда выходило множество дверей. За первой из них была большая, как бальный зал, гостиная с диванами, обитыми алым дамасским шелком, синими бархатными креслами, резными столами красного дерева и сервантами, заставленными графинами с виски, бренди и вином. В камине весело потрескивали дрова. Пол был застелен турецким ковром, стены украшало несколько акварелей. Однако несмотря ни на что, Джулиана чувствовала себя неуютно. Создавалось впечатление, будто Джон Брин постоянно что-то подсчитывает в уме, даже когда наливает бренди дяде Эдварду или подает чай дамам. Его лицо все время сохраняло выжидательное выражение, и Джулиана казалась самой себе вкусным пирогом, за который с минуты на минуту примется изголодавшийся человек.

Но и позже, приняв ванну с добавкой ароматических веществ и вытеревшись мягчайшим полотенцем с отделкой из французского кружева, Джулиана продолжала вспоминать, как блестели глаза Джона Брина, когда он подходил к ней, как он с видом собственника дотрагивался до ее руки. Ее передернуло. Ладно, она будет вежлива с ним, но не более. Вряд ли дядя и тетя ждут, что она будет поощрять его ухаживания только ради того, чтобы деловые переговоры дяди Эдварда увенчались успехом! Это было бы слишком. Почему-то Джон Брин вызывал у нее беспокойство. Под красивой внешностью, мягкими манерами и умением очаровывать окружающих она чувствовала нечто холодное и пугающее. Она не доверяла ему. И хотела всеми силами избегать оставаться с ним наедине.