Любимая для бессмертного - [75]

Но иллюзии, даже самые стойкие, имеют свойство рассыпаться.

Не удержавшись, я накрыл своей рукой ладонь Анны. Она вздрогнула и, повернувшись ко мне, едва заметно улыбнулась, а потом вновь перевела взгляд на кукольника, делая вид, будто не придала разговору о Матильде ни малейшего значения.

— Она сказала, что будет приносить мне проекции, а мне следует изготовить по ним кукол. И приносила. Я делал… Мне хорошо платили, а ещё мой труд уходил в чью-то частную коллекцию. Матильда говорила, что я стану знаменитым мастером! Но я старел, а знаменитости не прибавлялось. Мои куклы уходили одна за другой, и я спросил, кому они нужны в таком количестве. Она сказала, что меня не должны волновать эти вопросы. Я сыт, одет. Что мне ещё может быть нужно? Давно пора завести семью, да и наследник, который получил бы мою мастерскую, тоже не помешает… Но я хотел семью с ней! Хотел!.. Вы, — он подался вперед и вперил в меня взгляд, — тоже хотели, чтобы она родила вам ребенка?

Судя по всему, Анне пришлось совершить огромное усилие, чтобы остаться сидеть на месте и быть хотя бы сравнительно спокойной. Мой ответ, однако, немного её успокоил.

— Нет. Я реалистично смотрю на вещи. Если женщине за много тысяч лет не понадобились дети, с чего б это вдруг она должна менять свои предпочтения?

— Я любил её! Разве в любви реально оставаться разумным?! — воскликнул кукольник. — У меня было всё… А не осталось даже самого простого. Она пропала. Забрала у меня последнюю партию кукол и просто пропала. У меня осталось только это. А потом… Потом я остался без заказов, без ничего. Оказалось, что мои куклы никому не нужны. Я пришел в тот цех, в который раньше доставлял свои куклы, и спросил, где она. Я всё ещё её любил, вопреки тому, что мы давно не были вместе. Я стал стар, а она не менялась… И мне сказали, — кукольник сжал зубы. — Мне сказали…

Он поднял на Рене взгляд.

— Сказали, что её убил её последний любовник. Что он занял вместо неё пост Хранительницы Времени, и что делать дальше, никто не знает. Им тоже перестали поступать заказы на то, что они делали раньше. Меня прогнали. Но ведь они делали простые вещи, у них ещё был какой-то заказчик, они многим занимались. А я? Я просто кукольник. И мои куклы больше никому не были нужны.

Мужчина опустил голову.

— И рассказать мне больше нечего…

В комнате воцарилась тишина. Я смотрел на кукольника, не зная, что испытываю на самом деле — ненависть, отвращение, жалость? Наверное, смесь всех этих эмоций, которая никак не хотела формироваться во что-нибудь четкое. Ведь он слабый, безгранично слабый; позволил пустить себя под ноги, разрушил собственную жизнь и ждет, что кто-то его пожалеет, но сам даже не задумывался, какое зло мог творить.

Я сжал зубы. Вспомнилось, как поначалу Матильда пыталась подсунуть мне какие-то расчеты. Но потом я стал задавать неудобные вопросы, и она радикально разочаровалась в моей помощи. Сказала, что лучше обратится к кому-то другому, а мы…

Мы потратим время на более приятные занятия.

Что ж, очевидно, кукольник ничего не спрашивал. Он любил — причём не так Матильду, как её умение расхваливать его талант. О, она всегда была очень чутка к таким вещам. Подбирала правильные слова, оплетала своей паутиной всех, кто только позволял это делать. Будто под кожу проникала.

Мне стало противно. Но Анна, кажется, не растерялась, вместо этого спросила:

— Делали ли вы что-то особенное, когда изготавливали этих кукол? Может быть, какая-то процедура, которая на самом деле не требовалась прежде? Вспоминайте. Это может быть очень важно.

— Матильда просто приносила мне портреты людей, которые я должен был перенести на куклы, — покачал головой мужчина. — Ничего необычного. Это была работа на заказ, тонкая, почти ювелирная работа… Потом я отдавал сделанное — и ждал, пока ко мне обратятся ещё раз

— И всё?

— И всё, — кивнул он.

Анна забарабанила пальцами по поверхности стола. Она, как и я, сейчас испытывала острое разочарование. Мы искренне верили, что кукольник может знать что-то особенное, и теперь сталкиваться с полным непониманием ситуации было до боли обидно.

Однако, Анна сдаваться не собиралась.

— Хорошо, — решительно промолвила она. — Значит, вы утверждаете, что изготавливали своих кукол точно также, как сделали бы для любого другого заказчика, если б он попросил портретную?

— Именно, — кивнул кукольник.

— Вы помните технологию? Можете её воссоздать?

— Материалы…

— Если мы предоставим материалы и нужное оборудование?

— Конечно, — кивнул он. — Смогу… Но…

— Как вас зовут?

Мужчина замер. Он, кажется, не понимал, с чего б это Анне так внезапно спрашивать его имя. Однако, она смотрела ему в глаза, так легко и неотрывно, словно это не было для неё ни испытанием, ни хоть сколько-нибудь трудной задачей.

— Меня? — удивленно переспросил он. — А разве это важно?

— Конечно важно, — кивнула Анна. — Я же должна понимать, как зовут человека, которого я беру на работу.

— Берете? На работу?

— Да, — легко ответила она. — Я беру вас на работу. Я же сказала, что если вы ответите на вопрос о куклах честно, то получите возможность делать их вновь за умеренную плату. Я предлагаю вам присоединиться к моей команде. Может быть, в процессе заодно вспомните что-то.