Любимая для бессмертного - [68]

— Матильда!

— А больше я тебе ничего не скажу.

Судя по выражению лица, Рене растерял остатки терпения по отношению ко своей любовнице.

— Уйди, — велел он ей, коротко и быстро. — Уйди, глаза бы мои тебя не видели.

— Как грубо, — хмыкнула Матильда. — Я буду рядом.

Она сделала шаг назад и как будто просочилась сквозь стену, исчезла в соседней комнате блока. Рене несколько секунд смотрел на неё, а тогда повернулся ко мне.

— Я — наивный идиот, конечно. Зря верю в то, что она захочет или сможет хоть как-нибудь нам помочь…

— Тем не менее, ты всё ещё не развоплотил её. Чего ты ждешь?

На несколько минут воцарилось молчание.

— Она загадала мне загадку, — наконец-то медленно промолвил Рене. — Когда я догадаюсь, как выбраться из этой петли… Тогда всё будет хорошо. Наверное.

В его голосе не было и следа обычной уверенности, и я невольно поёжилась. Признаться, какой-то части меня хотелось потребовать, чтобы Рене развоплотил Матильду и даже не вспоминал о ней.

— Какую загадку? — вместо этого спросила я.

— Истинные раскачивают баланс, чтобы остаться живыми. Чтобы убить Истинных, надо восстановить баланс. Чтобы восстановить баланс, надо убить истинных, — улыбнулся Рене. — Как тебе?

— Занятно, — сглотнув, тихо промолвила я.

— Вот и я говорю… Занятно, — согласился мужчина. — Но не задавайся этими вопросами. Ты здесь ни при чем; это моя проблема, и я сделаю всё, чтобы её решить. Больше никто из-за этого пострадать не должен.

Надо сказать, я не слышала в его голосе прежней уверенности, той, с которой раньше Рене преодолевал все неприятности. Мы замерли друг напротив друга, и я почувствовала, что мне становится всё труднее и труднее дышать.

Наконец-то Рене отстранился, кажется, вспомнив о том, что он прежде что-то делал, а потом из-за меня и из-за Матильды отвлекся.

— Коллекционеры, — раздраженно протянул он. — Коллекционеры… Чтоб вас… Ты же не собираешься это подписывать, я надеюсь? Она вытянет из этого швейного цеха все ресурсы и просто сбежит, если позволить ей ставить свои условия.

— Не собираюсь. Отдам те три платья за наличные деньги, безо всяких договоров, — промолвила я. — Потому что деньги нам нужны, хоть такие. Хотя… Что за них купишь?..

— Ну, — усмехнулся Рене, — ткань, может быть?

— Я заглянула в магазин по дороге домой, и ткань, поверь мне, стоит достаточно дорого, чтобы предлагаемая цена за платья едва покрыла пошив трех следующих, — фыркнула я. — А покупать их у нас никто не будет. Я уж молчу о том, что лицензий у нас нет, а превращать швейный цех в модный дом — отличная идея, но это до первой проверки. А первая проверка подоспеет очень быстро. Войчик уже сегодня предлагал мне за тобой шпионить — случайно пересеклись.

Я сказала это с такой небрежностью, что даже сама испугалась собственного равнодушия, но Рене явно не напрягся.

— Войчик, — махнул рукой он. — Просто пешка. Понять бы, что ему надо… Но это пока что может подождать. Так думаешь, денег за платья не хватит ни на что приличное?

— Нет, — хмыкнула я. — Разве что куклам платья шить…

— Куклам?

В голосе мужчины не было никакого интереса, он переспросил, кажется, просто так, чтобы поддержать разговор. Но я вдруг вспомнила, что куклы были не так уж и просты. Тем более, Матильда вспоминала о коллекционерах…

— У Сандры в бутике были куклы. Такие, сантиметров пятьдесят высотой. Фарфор, роскошные платья, — кивнула я. — Только она их не продает. Я ещё подумала, странно, ведь за них можно выручить немало денег. И расходные материалы не такие дорогие, именно платья. Только найти б, кто делает их. Но вот в чем загвоздка: одна из кукол оказалась поразительно на меня похожа.

Рене аж подался вперед. В его синих глазах заблестел интерес, и я поняла, что, кажется, зря не сразу упомянула о своем странном приключении.

— И там я встретила женщину, — продолжила я, понимая, что замолчать уже будет по меньшей мере странно, — которая просила продать ей одну из кукол, потому что та очень похожа на её дочку.

— Дочка пропала? — моментально оживился Рене.

— Нет, не пропала, но…

Я помолчала немного, не зная, как правильно сообщить Рене о том, что узнала, а потом осторожно произнесла:

— Та женщина, которая хотала выкупить куклу, это твоя мать.

В комнате воцарилась пауза. Потом Рене осторожно, словно боясь меня спугнуть, переспросил:

— Моя?..

— Твоя мать, — уверенно повторила я. — Я когда из бутика вышла, она ко мне подошла, поговорить о куклах. Заметила, что одна из них похожа на меня, а вторая — на её дочку. И показала мне фотографию своей дочери, ну, и не только её. Сына ещё. Твою. Только ты там младше намного, наверное, фотография старая.

Выражение лица Рене описать было трудно. Сквозь привычную маску невозмутимости и спокойствия пробивалось что-то дикое и злое. Сначала я подумала, что он сердится меня за разговор с его матерью, потому поспешила добавить:

— Я не говорила, что мы знакомы, ты не волнуйся!

Но Рене это не успокоило.

— Да пусть бы и сказала, — промолвил он. — Я ж тебя не скрываю… Ты не Матильда, чтобы людям было стыдно показать… Нет, проблема в другом. Я ведь говорил тебе, что Эдита, моя сестра, тоже была из тех, кого поменяли местами в детстве с двойником из другого мира? Ты посмотри, какое чудное совпадение. Матильда упоминает коллекционеров, у Сандры куклы, которых она не продает, и среди них две похожи на людей, и эти люди — о чудо! — как раз те, кого поменяли местами между мирами… Сдается мне, — он усмехнулся, — мы наведаемся к госпоже Сандре вместе.