Любимая для бессмертного - [53]
А потом, склонившись к ней, поцеловал.
Сила отреагировала не сразу. Сначала я почувствовал, как что-то всколыхнулось в Анне, невольно отзываясь на мой магический призыв. А потом она содрогнулась в моих руках, словно её прошиб электрический разряд, и судорожно вдохнула воздух.
Нам следовало бы разорвать связь, прервать этот поцелуй, но я не нашел в себе достаточно сил, чтобы это сделать. Вместо этого сгреб Анну в охапку, чувствуя, как от малейшего прикосновения бьет электричеством руки. В комнате стало светло, как днем; магия, выбравшись из внутреннего заточения, пыталась найти свой новый сосуд.
Анна отпрянула первой. Даже в полумраке было видно, как лихорадочно сверкали её глаза, и сама она, растрепанная, растерянная, явно не знала, что делать дальше.
— Что это было? — тихо спросила она.
— Ты совершенно случайно починила сцену швейного цеха. Было впечатляюще, но повторять второй раз не советую, а то это может плохо закончиться.
— А потом… Потом? Этот поцелуй?
— Мне надо было вдохнуть в тебя свою магию. И заставить тебя её принять.
Анна попыталась отодвинуться от меня.
— И только?
— Если б это было «и только», — нехотя признался я, — то магия б и не среагировала. В мире редко встречаются пары, которые таким образом реагируют друг на друга. Это… То, что толком не объяснить.
— Наверное, в соответствии с книгами в жанре «фэнтези», это можно назвать истинной парой, — горько усмехнулась Анна.
— Что-то вроде того, — подтвердил я, хотя с литературными жанрами параллельного мира не сказать, что был хорошо знаком.
— А как же Матильда?
— Матильда в мою пользу из себя не могла выдавить ни единой капли магии, — отметил я. — Она могла только брать. А разбудить источник не так уж и сложно. Гораздо сложнее его потом обратно восполнить… И лучше б мы с тобой не повторяли ритуалы по твоему оживлению?
— Тебе не нравится меня целовать? — с присущей ей женской хитростью весело поинтересовалась Анна.
Я усмехнулся. Не нравится, как же…
— Нравится, но я предпочитаю целовать живых девушек, а не мертвых. Поцелуи с мертвыми уже меня однажды довели до проблем.
Мотнув головой, чтобы показать, что разговор на эту тему окончен, я подал Анне руку, помогая ей встать. Она благодарно вцепилась в мою ладонь, кажется, не собираясь отталкивать, и едва заметно улыбнулась. Было видно, что девушке ещё сложно удержаться на ногах, и я обнял её за талию, привлекая к себе. Анна пробежалась кончиками пальцев вдоль воротника моей рубашки и удивленно хмыкнула:
— Надо же, я думала, ты всегда носишь те песочные часы.
Я скосил взгляд на кулон, валявшийся рядом на кровати. Конечно, следовало вернуть их на место, а вместе с ними и все свои способности и обязанности, но я уже столько лет не чувствовал себя достаточно свободным, что сейчас невольно хватался за последние секунды без магического предохранителя.
— Вообще-то должен, но иногда я наглею и, пользуясь служебным положением, снимаю их.
— А вдруг кто-то украдет?
— Я был бы очень благодарен человеку, который смог бы унести эту дрянь прочь, но… Как там у вас говорят? Это мой крест, мне его и тащить. Нет, никто не тронет символ Хранителя Времени. Увы, но эти песочные часы — не единственное, что держит меня на месте.
Анна прижалась ко мне и тихо спросила:
— Ты так сильно хочешь стать прежним?
— Смертным и без горы сумасшедших подчиненных над головой? Вне всяких сомнений, — усмехнулся я, смыкая руки в кольцо на её талии. — Бессмертие — не то, к чему надо стремиться.
— Но это уже невозможно?
Я вздохнул.
— Они не отпустят меня. Разве что сам баланс решит, что он восстановлен в достаточной мере, чтобы запретить любое стороннее вмешательство… Возможно, тогда я смогу уничтожить эти проклятые часы, а вместе с ними — и всех истинных. Но пока мир в таком состоянии… Боюсь, мы не можем уйти.
— Тогда отдохни от них хотя бы одну ночь.
Я хотел сказать, что для баланса не существует ни дня, ни ночи, но Анна вновь потянулась ко мне за поцелуем. Песочные часы заискрили на кровати, явно собираясь доползти до меня, но я лишь послал в их сторону яркий мыслеобраз. Конечно, не существовало молотка, которым можно было бы раздробить это стекло, но, кажется, я достаточно ярко визуализировал свой гнев, чтобы артефакт перестал навязываться.
Сейчас для меня существовала только Анна — и попытки воскресить собственный здравый смысл. Имел ли я хоть какое-нибудь право прикасаться к ней…
— Я — не лучший вариант для того, чтобы в меня влюбляться, — предупредительно прошептал я. — Я опасен, Анна.
— Не опасен, — возразила она. — Я уже убедилась, что не опасен.
Мне бы открыть ей правду, показать, кто такой Хранитель Времени… А вместо этого я просто поддался, сгребая её в охапку.
Проснувшись, я не спешила выбираться из кровати. Вместо этого лежала, опустив голову Рене на плечо, и бездумно выводила какие-то рисунки у него на груди. Он не спал, я в этом нисколечко не сомневалась; видела, как едва заметно подрагивали ресницы и как на свободу рвалась улыбка. В полудреме он казался гораздо расслабленнее и мягче, чем обычно, но оставался всё таким же привлекательным — даже слишком.
