Любимая для бессмертного - [50]
— Когда я говорил, что ты удивительная женщина, я подразумевал и дар в том числе, но не только его. То, что магия не умерла в тебе за столько лет в другом мире, подразумевает огромную духовную силу. Потому я искренне считаю тебя потрясающей девушкой.
— А там, в общежитии…
— Я не только бессмертный сумасшедший, который носится с песочными часами и пытается залатать те дыры, которые ему оставили, — хмыкнул Рене, — я ещё и немножечко живой мужчина. Там, в общежитии, это было не из-за твоей магии, если хочешь знать.
Не то чтобы я поверила ему до конца, но мне очень хотелось считать, что как минимум часть этих слов действительно была правдива. Я взглянула на Рене, убеждаясь лишний раз в том, что он либо роскошный лжец, либо говорит правду, потом велела себе успокоиться. Мне надо не сорваться в пропасть, не утонуть с головой в этом омуте, но при этом и не обидеть, возможно, очень хорошего мужчину.
— Рене, — я коснулась его руки, — ты поможешь мне хоть как-то овладеть моим даром? Чтобы я не чувствовала себя последней дрянью, когда использую его?
— Одно другому не мешает, — печально вздохнул он. — Но я помогу, конечно же. Можем приступить завтра же. Сегодня мне надо кое-что ещё сделать, — он перехватил мой удивлённый взгляд и пояснил: — Отправить образцы в лабораторию и наведаться в Канцелярию. Надеюсь, там ещё ничего не рухнуло, пока меня нет…
Канцелярия умела отнимать немало времени. Когда я вернулся в общежитие, на улице уже царила ночь. Небо затянуло тучами, нельзя было рассмотреть ни единой тучки, и мне пришлось двигаться наощупь. Можно было зажечь светлячок, но я не хотел никого будить и привлекать к себе лишнее внимание. Вместо этого, крадучись, поднялся на нужный этаж и осторожно проскользнул внутрь блока.
Анна спала, свернувшись клубочком и прижав одеяло к груди. Было видно, что засыпала она, обеспокоенная чем-то. Вокруг неё воздух немного искрился, реагируя, наверное, на излишки магии, невольно высвобождавшиеся с каждым выдохом Анны.
Я сел на вторую кровать, не сводя глаз с девушки. Наверное, это было не слишком прилично, но меня тянуло к ней, словно магнитом. Следовало, конечно, не идти на поводу у низменных желаний и стараться не контактировать с нею, не терять над собой контроль, но я давно уже счел это совершенно бесполезным. Слишком сильно было притяжение её дара.
Наверное, если верить сказкам, рассказываемым на каждом углу, это можно назвать чем-то вроде истинной пары. Не то чтобы я когда-то доверял молве и считал это возможным, но с каждым новым столкновением магия Анны отзывалась на моё присутствие всё ярче и ярче.
Ей это пойдет только на пользу.
Мне…
Когда-то вместо дара у меня были только числа. Не знаю, кому хватило ума назначить богом красоты и искусств страшненького, закомплексованного мальчишку, у которого не хотела даже просыпаться магия, но Матильда всегда старалась выбирать тех, кто будет совершенно бесполезным на своём месте. Но всё же, она не умела уступать даже в мелочах; это её и подвело. Матильда попыталась воспользоваться энергией человека — моей, если уж говорить прямо, — и сама загнала себя в тупик.
Потому что эффект был обратным. Чем больше сил она брала, тем быстрее их генерировал организм.
На самом деле, мы могли бы сосуществовать мирно. Если б Матильда не попыталась убить мою сестру, возможно, так и было бы.
Магия Анны отзывалась на меня точно также. Это настораживало и привлекало одновременно. В какой-то мере я понимал, что во мне так сильно влекло Матильду. Это не было любовью, потому что любить она не умела, но было жаждой добраться до источника силы.
И превращаться в человека, только и мечтающего, что испить чужие силы до дна, я не собирался. Даже если нашел ту самую женщину, способную дать мне безграничное могущество. Я не буду пользоваться её энергией так, как это делала Матильда, паразитировать на ней, пытаясь отыскать дно чужого резерва.
Но только держаться подальше от Анны выше моих сил. Будь она взбалмошной девчонкой или просто курицей, способной только говорить «да, мой господин», даже магии не хватило бы для привлечения моего интереса. Однако, рассматривая её в темноте, я поймал себя на мысли, что это, возможно, самая прекрасная девушка из всех, кого я встречал в этой жизни.
И собственное влечение к ней мне отнюдь не нравилось. Будут последствия.
Не самые лучшие на свете.
Она вздрогнула, зашевелилась и села на кровати. В темноте особенно ярко белела её ночная сорочка, так, что можно было рассмотреть, что бретелька сползла с её левого плеча, кокетливо приоткрывая его. Тёмные волосы Анны растрепались, и в целом она, взлохмаченная, сонная, выглядела так соблазнительно, что мне пришлось опять напомнить себе об осторожности и сдержанности.
После смерти Матильды я почти не смотрел в сторону женщин. Меня не интересовали их улыбки и кокетство. Зато сейчас плотно закрытые где-то в глубине души чувства уверенно рвались на свободу.
— Кто тут? — прошептала Анна хриплым ото сна голосом.
— Это я, не бойся. Задержали в Канцелярии.
— Что-то случилось?
Она спустила ноги на пол, отбросила в сторону одеяло, забыв о том, что вообще-то одета только в одну ночную сорочку, и воззрилась на меня. В темноте различить черты девичьего лица было сложно, но я знал, что сейчас она сильно обеспокоена чем-то.
