Любимая для бессмертного - [44]

— Уведи ее отсюда. Мне надо взять образцы.

— Хорошо.

Я понимала, что у него предостаточно своей работы, и, разумеется, было очень логично на этот период разойтись, чтобы каждый занялся делами. Правда, трудно было избавиться от горького осадка — словно этот прерванный поцелуй наложил свою печать на весь день. Мне непонятно почему захотелось, чтобы Рене вновь взял меня за руку, чтобы стоял рядом, и я могла чувствовать тепло его тела. Смешно…

Смешно говорить, что я причин не знала. Никогда прежде я не встречала настолько привлекательного мужчину, не говоря уж о том, чтобы он вроде как сам оказывал мне знаки внимания. От этого, впрочем, только усиливалось ощущение неестественности происходящего. Я как будто подсознательно ждала, что Рене вот-вот рассмеется мне в лицо и скажет, что это было понарошку, в шутку. Он просто решал очередные проблемы своего разрушающегося мира.

Однако, пока что никакие разочаровывающие речи мужчина не толкал, и я, улыбнувшись ему, шагнула к Тамиле и жестом велела ей следовать за мной. Женщина грузно зашагала за мною, так активно выражая неодобрение, что надо быть совсем бесчувственным чурбаном, чтобы его не почувствовать.

— Тамила, — окликнула я ее, когда мы вышли из подвалов, — в чем дело?

— Я ж предупреждала вас, госпожа Анна, — пробормотала себе под Тамила, довольно неразборчиво, что, впрочем, не помешало мне услышать ее слова. — Просила, чтобы вы не делали глупостей. Нехороший он человек. Нехороший! Да он и не человек-то вовсе…

— Так не человек или нехороший?

— Путаете меня, — сердито отозвалась Тамила. — А я не хочу, чтобы с вами случилось то, что с его предыдущей любовницей. Может, на нем проклятье какое. Ну, не может нормальный мужик быть настолько… Неправильно это!

— Настолько каким? Нормальный он.

На самом деле, я и сама чувствовала себя неловко. Рене казался идеальным, и не только из-за внешности — в конце концов, в мире существовало достаточно красивых мужчин, — а и из-за его поведения.

— Нормальный! А помогает вам зачем? Кто вообще в этой жизни делает что-нибудь просто так?

Я усмехнулась.

— Он не просто так, а ради общего блага.

— Общее благо каждый раз заканчивается в чьем-то кармане! — обвинительно воскликнула Тамила. — И в этот раз иначе не будет! А вы потом плакать станете, госпожа Анна, тосковать. Оно вам надо?

Я предпочитала не строить такие глубокомысленные планы о собственных слезах и о тоске, но Тамила не хотела отступать. Что ж, в какой-то мере я ее понимала. Мне и самой чудилось, что Рене уж слишком о нас заботился.

Но какими бы ни были причины, мы сейчас не в том положении, чтобы отказываться от чьей-либо помощи.

— Для начала предлагаю не обсуждать это в коридоре, — промолвила я и направилась на второй этаж, надеясь, что Рене не слышал отрывки этих разговоров. — И, Тамила, я повторяю еще раз. Рене помогает нам только потому, что хочет сделать доброе дело. Его выгода нас с тобой нисколечко не волнует. Это его жизнь, его дело, его ответственность, в конце концов. Просто прекрати подозревать и обвинять его в том, чего он не делал. В том числе в убийстве.

Тамила надулась. Судя по всему, наш контакт только что развалился — она все никак не могла простить мне возможные отношения с Рене.

Я поднялась в свой кабинет и промолвила:

— Позовите мне Милли, пожалуйста. Надо все-таки обсудить ее проект.

— Хорошо, госпожа Анна, — серьезно кивнула Тамила. — Но подождите…

— Да?

Тамила тяжело вздохнула.

— Вы всерьез верите, что бессмертный собирается жениться на обычной девушке? Даже если на одаренной, госпожа Анна…

— Тамила, это вопрос не вашей компетенции, — отрезала я. — Не забудьте про Милли, — и захлопнула за собою дверь.

На душе было гадко.

Что ж… Смешно сказать: конечно, я не верила в то, что Рене собирается на мне жениться. Но иногда так хотелось помечтать…

Велев себе не думать о делах любовных, а вспомнить о порученном мне швейном цехе, я погрузилась в изучение документации. Бумаг за период «запустения» осталось не так уж и много, но я рассчитывала, что смогу отыскать какие-то старые договора. Конечно, никаких других залежей ткани, чтобы воспользоваться ею для пошива заказной одежды, мы не обнаружили, но я, человек, которого заставляли учить право — и плевать, что поступила в политехнический университет, право учат все, на каждой специальности! — понимала, что если что-то и осталось, то расторгнуть его желательно уже сейчас. Пока нам не могут предъявить никакие штрафы и потребовать восстановить сотрудничество.

Почему? Все просто. Швейный цех, отрезанный от электричества и отопления, снятый с государственного снабжения, расположенный в полуразвалившемся здании — такой себе деловой партнер. Не из лучших. Кто станет тратить на него свое драгоценное время?

Правильный ответ: никто.

Если я приду с просьбой расторгнуть договор, большинство тех, с кем работало еще прежнее руководство, с удовольствием подпишут нужную бумагу и предпочтут забыть о нашем сотрудничестве, как о страшном сне, пока не появился Рене и не задался вопросом, не замешаны ли они в каких-нибудь махинациях…

К слову, эти списки бы и ему передать.