Любимая чужая - [3]

Хозяина дома и моего спасителя по первости я ужасно стеснялась. Он мне казался таким суровым, неразговорчивым. Заходил каждый вечер в одно и то же время, справлялся о моем здоровье, задавал несколько вопросов сиделке и уходил.

Я не могла никак вспомнить в нем своего спасителя. Разве что голос его казался мне смутно знакомым.

Постепенно я начинала привыкать к визитам Андрея Сергеевича, и сам он мне перестал казаться таким неприступным. Даже внешность его я находила симпатичной. От сиделки я узнала, что Андрею Сергеевичу скоро исполнится пятьдесят лет. Но выглядел он моложе своего возраста. Может, так казалось из-за его подтянутой фигуры без грамма лишнего жира. Да и осанка делала его моложе. Как и малое количество седых волос в довольно густой и темной шевелюре. Правда стригся он очень коротко. Но больше всего меня подкупало, с какой добротой и вниманием смотрят на меня его серые проницательные глаза. Никто раньше на меня так не смотрел.

Как я уже сказала, все три недели, что провела в вынужденном заточении и безделье, я практически ни с кем не общалась. Не считая хозяина дома и сиделки, видела я еще горничных, но те молчаливо заносили поднос с едой и удалялись. Дни мои в основном проходили в молчании или оздоровительном, как говорил врач, сне. Иногда я смотрела телевизор, но много мне этого делать запрещали. Книги читать тоже не получалось, сразу же начинала болеть голова.

И все же, от сиделки я многое узнала о моем спасителе, в те редкие минуты, когда разговаривали с ней. Она, оказывается, уже давно была знакома с Андреем Сергеевичем, еще со времен его молодости, когда он только начинал заниматься строительным бизнесом, который сейчас превратился в настоящую империю, с филиалами по всей стране.

Материальное состояние Андрея Сергеевича меня волновало мало, если честно, да и не разбиралась я в этом. Уже одно то, что в его доме трудились шесть, как я успела насчитать, горничных, говорило о многом, о его богатстве. А вот его жизнь показалась мне интересной и трагичной.

Когда-то, давным-давно, в лихие девяностые Андрей Сергеевич был женат. Но жена его погибла совсем молодой, трагически, во время каких-то бандитских разборок. Ее смерть едва не погубила и Андрея Сергеевича, и его бизнес. Но, наверное, спасло его то, что на руках остался малютка сын, которого отныне ему предстояло растить без материнской любви.

Шли годы, бандитские разборки канули в Лету. Бизнес Андрея Сергеевича стремительно разрастался. Женщин в его жизни было много, как доверительно сообщила мне сиделка, но ни одна из них надолго не задерживалась. Да и у сына его характер был тяжелый. Рос он сложным ребенком, а в подростковом возрасте так и вовсе стал неуправляемым. Частенько отцу приходилось вытаскивать его из разных передряг. Может еще и поэтому женщины не задерживались в его доме.

Когда сын окончил среднюю школу, Андрей Сергеевич отправил его учиться в Англию. С тех пор тот там и находился, домой приезжая редко, разве что на каникулах. Не хотелось так думать, но, кажется, с отъездом сына в жизни Андрея Сергеевича наступила спокойная полоса. А может просто сын повзрослел и стал поспокойнее. Не знаю.

От сиделки же я узнала, что руководитель из Андрея Сергеевича очень строгий, что подчиненным он не дает спуска, и те все до единого трепещут перед ним. Вот и мне он сначала показался слишком строгим.

Но злой человек не будет так по-доброму смотреть. И с каждым последующим днем в доме Андрея Сергеевича я в этом только убеждалась.

Не могу не рассказать, какое шокирующее впечатление произвел на меня дом, когда первый раз в сопровождении горничной мне разрешили покинуть спальню и спуститься в сад. Впечатлило уже одно количество комнат, которые мы миновали. А когда я оказалась в холле с высоким куполообразным из затемненного стекла потолком, то и вовсе застыла на какое-то время, разглядывая всю ту роскошь, что в нем царила.

Явно очень дорогая кожаная мебель, столы со стеклянными поверхностями, огромный телевизор в половину стены, картины (что-то мне подсказывало, что это оригиналы), стены и пол, декорированные плиткой под мрамор, точечное освещение по периметру купола и хрустальные бра на стенах… Здесь был огромных размеров, выложенный тоже мрамором, камин. А в прихожую вела арочная стеклянная дверь, поделенная на более мелкие фрагменты, что-то типа витража, но прозрачного.

И конечно же, я сразу же влюбилась в огромный сад, что раскинулся по обе стороны от дорожки, убегающей от крыльца к калитке в высоком бетонном заборе.

С тех пор, в сад я спускалась по несколько раз в день и проводила там основную часть времени. Облюбовала себе беседку в тени высоких деревьев и подолгу там просиживала.

Все чаще по вечерам ко мне стал присоединяться Андрей Сергеевич. Дежурные вопросы и ответы постепенно начали складываться во все более длинные беседы. Иногда мы даже засиживались с ним в саду допоздна.

В основном я рассказывала о себе, а он задавал мне много вопросов. Вот уж не знала, что моя жизнь может выглядеть настолько насыщенной событиями, и благодаря ему, я поняла, что она совсем не была пустой и бессмысленной. Только это же понимание рождало грусть, потому что в тот момент я не находила смысла в своем существовании. Понимала, что нужно что-то предпринять, на что-то решиться. Не могу же я вечно оставаться на правах выздоравливающей в этом доме, хоть хозяин его и становился мне все более симпатичным. Но и что буду делать дальше, понятия не имела.