Люби меня по-французски - [58]

Я всхлипнула, и Лукас зашевелился.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

— Извини, я уснул. Твой голос такой успокаивающий. Ты дошла до печальной части?

Я кивнула. Вытерев глаза, я заставила себя оживиться.

— Извини, я просто немного эмоциональна.

Он сел и оказался рядом со мной, прислонившись к дереву и приобняв меня рукой за плечи.

— Ты не должна извиняться. — Мы сидели так мгновение, прежде чем он снова заговорил: — Слушай, я даже не подумал, что вечеринка по случаю помолвки будет в какой-то степени трудной для тебя, а я должен был. Я пойму, если ты не захочешь пойти.

— Что? Нет. — Его голос был такой обеспокоенный, и я положила руку на его ногу. — Дело не в этом, Лукас. Я не... у меня нет проблем с вечеринкой по случаю помолвки. Я хочу пойти, правда.

— Ладно.

Он не звучал убежденным, но не стал спорить.

Я устроилась в сгибе его руки, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, смущенная тем, что была поймана, когда плакала, и молясь, чтобы я могла противостоять остальным слезам, которые хотели вырваться наружу.

— Это из-за меня? — спросил он.

Мои глаза распахнулись. Не говори ему.

— Что ты имеешь в виду?

Он сделал глубокий вдох.

— Ты расстроена. Я что-то сделал не так?

— Нет, конечно нет. — Я моргнула, слишком встревоженная, чтобы посмотреть на него. Если я посмотрю на него, он поймет, что я лгу.

— Я надеюсь, что прошлая ночь не была перебором для тебя. Просто ты такая красивая, и я увлекся…

— Нет. Лукас. — Я повернулась к нему лицом и подогнула ноги под себя, сидя на пятках. Он увидел печаль на моем лице, но я не могла позволить ему думать, что это было из-за того, что мы делали прошлой ночью. Большую часть ночи мы бодрствовали и занимались всякими забавными вещами, в том числе, обнаженными играли в шашки, слизывали виски с тел друг друга, и принимали ванну, затем он позволил мне привязать его к стулу и делать с его телом все, что я хотела.

И он подчинился каждому моему приказу.

— Лукас, прошлая ночь была изумительная, — сказала я. — Уверяю тебя, я наслаждалась каждой минутой.

Он вздохнул с облегчением.

— Ладно, хорошо. — Он подвинулся и поправил брюки. — Только мысль об этом делает меня твердым.

Оглянувшись назад, я улыбнулась.

— Я вижу.

— Так ты собираешься сказать мне, что не так?

Я люблю тебя. Вот что не так.

Я покачала головой.

— Нет. Потому что это не имеет значения. Имеет значение только то, что я хочу наслаждаться этим моментом с тобой.

Он схватил меня, бросил на спину и лег на меня.

— Я наслаждаюсь этим моментом. Но со спущенными штанами я бы наслаждался им еще больше.

Я улыбнулась на его ненасытное желание.

— Ты одержимый, знаешь это? И я думаю, что нас видно из дома.

— Отлично видно. — Но он опустил свои губы и поцеловал меня, открыв рот над моим и встречая мой язык своим.

Я обернула руки вокруг него, целуя его в ответ с отчаянием, которое он, должно быть, чувствовал, но не задавал вопросов вслух. Боже, как он мог быть настолько беспечным по поводу всего этого? Я чувствовала, как будто мой мир развалится на части через четыре дня, и его, казалось, ничего не тревожило по поводу прощания. Я завидовала его способности находиться в настоящем так, что будущее, даже ближайшее будущее, не влияло на него.

Потому что он знает, Миа. Он знает, чем это является, и он никогда не притворялся, что это нечто другое. Засунь это в свою голову и держи там.

Лукас поднял голову и пальцем обвел контур моих губ.

— Я говорил тебе, что люблю твои губы? Но прежде, чем я решу, что мою семью не будет заботить шоу, которое они увидят здесь, нам лучше уйти и начать готовиться к вечеринке.

— Хорошо.

Вот оно. охотное согласие. Быть готовой на все. Только в настоящем моменте, чтобы хорошо провести время.

Когда мы шли назад к дому, я двумя руками несла корзину для пикника, может, это было глупо, но я не хотела, чтобы Лукас держал меня за руку. Это нужно прекратить. И когда мы вернемся в Париж, я должна оставаться в своем отеле на ночь. Черт, может, дни я тоже должна проводить одна. Я должна привыкнуть к тому, чтобы быть без него.

Потому что, хоть он и не был тем типом, кто беспокоится о будущем, но я была. Это не изменить. Несмотря на то, как мне было весело с Лукасом, я все еще была тем же самым человеком — и так же, как Джессика, я хотела в своей жизни того, чего он не мог мне дать. Сравнивать себя с ней отстойно, но я понимала ее. Мне было уже двадцать семь. Осенью будет двадцать восемь. Может, было глупо устанавливать жизненные сроки, но вот такой я была. И если у него не было желания измениться ради женщины, которую он любил три года, то не изменится и для меня. Я не была настолько наивна.

Я просто надеялась, что найду кого-нибудь другого, с кем у меня будет такая же химия, кого-нибудь, кто захочет дать мне то обещание. И позволит мне связать его и отсосать ему, прежде чем стоять на коленях над его лицом.

Я чувствовала себя так, будто хочу рассмеяться и заплакать в одно и то же время. Мои глаза снова заполнились слезами, и я опустила взгляд на землю, яростно моргая, чтобы избавиться от слез.

Лукас открыл заднюю дверь и улыбнулся, когда я прошла через нее, но на его лице все еще было обеспокоенное выражение. Мне нужно сыграть так хорошо, как я могла, если я хотела убедить его, что все в порядке.