Лытдыбр - [158]
Конечно же, к этому образу много десятилетий клеится ярлык “буддизма”, что самому Саше Соколову и смешно, и удивительно, потому что когда его так впервые определили, он об этой религии ничего не знал и не задумывался. Тут скорей всего заслуга покойного профессора А.М. Пятигорского, который в конце 1960-х именно буддизм сделал самой модной среди советской интеллигенции апологией внутренней эмиграции, небрежения к социальным статусам и экзистенциального похуизма. Но сам Саша Соколов во втором своём романе прямым текстом расшифровал то, что в завещании героя “Школы для дураков” проскочило намёком:
“Потом мы работали контролёрами, кондукторами, сцепщиками, ревизорами железнодорожных почтовых отделений, санитарами, экскаваторщиками, стекольщиками, ночными сторожами, перевозчиками на реке, аптекарями, плотниками в пустыне, откатчиками, истопниками, зачинщиками, вернее – заточниками, а точнее – точильщиками карандашей. Мы работали там и тут, здесь и там – повсюду, где была возможность наложить, то есть, приложить руки”.
Может, в “Школе” этих заточников никто и не заметил, но роман “Между собакой и волком” безо всяких намёков начинается с указания, что артель, где трудится главный его герой, носит имя Даниила Заточника. Этого прямого, как палка, и простого, как Ленин в Октябре, авторского Послания совершенно достаточно, чтобы начать разматывать весёлый клубок путеводных нитей, ведущих к тому самому Заточнику, его широко известным сочинениям и никому не известной биографии. “Заточничество” – куда более внятное жанровое определение и для текстов Саши Соколова, и для всей его одиссеи, от Оттавы до Уистлера, чем любой буддизм-шмудизм.[156]
Пожалуй, пришла мне пора завалить хлебала, пока не начался Джойс.
Кратко резюмирую, про фильм Картозии/Желнова.
В нём всего 48 минут, блеать.
Его стоит просто посмотреть – потому что это очень увлекательно рассказанная, интересная и поучительная история одной очень важной, удивительной и светлой жизни. С которой очень мало кому из нас посчастливилось соприкоснуться вживую, а надо примерно всем.
И я даже не знаю, кому смотреть будет интересней – тем, кто прежде о Саше Соколове не слышал, или тем, кто на его книгах вырос.
Но уверен, что после просмотра про– или перечитать какой-нибудь из трёх его романов (или все сразу) придётся любому осмысленному зрителю.
Юнна Пинхусовна Мориц, может, и выжила некоторое время назад из ума (на пару с Жанной Бичевской), но поэтического дара в ней всегда хватало на четверых, и он, как можно иногда заметить, никуда не делся по ходу замещения серого вещества – ватным.
Она, может быть, не Саша Соколов, но артель имени Даниила Заточника явно ночевала когда-то в её сложносочинённом сознании, и колом её оттудова не вышибешь.
Свежий её панегирик Прилепину – чистейшей прелести чистейший образец:
“Захар Прилепин – тринадцать букв, прекрасное число, внутри – полсотни слов и более того, но всех первее – хрен и нахер!
Слова внутри захарприлепин вот какие: нахал, пахан, рапира, залп, арена, храп, нахрап, реприза, пена, рана, резина, лапа, липа, лира, пир, анализ, хиппи, зал, перила, приз, папаха, нерпа, плаха, репа, риза, плен, запал, арап, релиз, пенал, пар, запах, пара, перина, линза, низ, хрип, хан, лаз, пиала, прах, лапание, хапание, лепра, хина, прана, пахание, хазар + хрен и нахер!”
Вот умри, Захар, а лучше не напишешь.
Плохой Преображенский и хороший Швондер: нет ли здесь антисемитизма
Написал на днях про “Собачье сердце” – нарвался в комментариях на “альтернативную трактовку”.
Суть её состоит в том, что профессор Преображенский – редкая бесчеловечная сволочь, а Швондер – правильный мужик. Очевидно, сам Булгаков симпатизирует профессору (потому что врач) и ненавидит Швондера (в порядке антисемитизма). Но если рассматривать сюжет повести в отрыве от авторских симпатий, то получится “Франкенштейн” и “Пигмалион”: история о самонадеянном человеке, который взял на себя функции Бога и с ними не справился.
Такому герою можно, конечно же, посочувствовать, но явно эта история не о его мудрости, а с точностью до наоборот: о том, как он слишком много о себе возомнил, а в результате сделал несчастными себя и окружающих. Любая симпатия, которую мы испытываем к профессору Преображенскому, Франкенштейну или Хиггинсу, не отменяет того факта, что в центре сюжета находится ошибка главного героя, поломавшего чужие судьбы в порыве гордыни.
Что же касается Швондера, то он, чисто по-человечески, ведёт себя по отношению к Шарикову и достойно, и гуманно: пытается устроить судьбу незнакомого парня, печётся о его образовании, трудоустройстве и правах… Его попытки ограничить профессора в жилплощади, если вдуматься, тоже ведь связаны не с корыстным желанием расширить собственную квартиру, а с большим количеством нуждающихся в жилье в Москве образца 1925 года, в чём нет вины Швондера, но он обязан эту проблему решать.
Начну с того, что трактовка эта – совершенно легитимная и допустимая. Примерно как “Обломов – загадочная русская душа, а Штольц – бездушная немецкая машина”. Или “Анна Каренина – жертва современной медицины, прописывавшей опиаты в качестве успокоительного для нервов, а её нелюбимый муж – стоик, достойный христианин и большой молодец”. Любая великая литература допускает прочтения, противоположные общепринятым.
Антон Носик – журналист, общественный деятель и популярный блогер; иногда его называют одним из «отцов Рунета». Его яркие и острые материалы вызывают неоднозначную оценку в обществе и особенно со стороны властей: осенью 2016 года он был осужден по печально знаменитой 282-й статье «за экстремизм».В своей книге А. Носик рассказывает, за что он и другие популярные блогеры подвергаются преследованию при современном политическом режиме в России. По мнению автора, главная причина – это отличие их позиции от официальной в ряде принципиальных вопросов внутренней и внешней политики.
Антон Носик — журналист, общественный деятель и популярный блогер; иногда его называют одним из «отцов Рунета». Его яркие и острые материалы вызывают неоднозначную оценку в обществе и особенно со стороны властей: осенью 2016 года он был осужден по печально знаменитой 282-й статье «за экстремизм».В своей книге А. Носик рассказывает, за что он и другие популярные блогеры подвергаются преследованию при современном политическом режиме в России. По мнению автора, главная причина — это отличие их позиции от официальной в ряде принципиальных вопросов внутренней и внешней политики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Издательство «Азбука-классика» представляет книгу об одном из крупнейших писателей XX века – Хулио Кортасаре, авторе знаменитых романов «Игра в классики», «Модель для сборки. 62». Это первое издание, в котором, кроме рассказа о жизни писателя, дается литературоведческий анализ его произведений, приводится огромное количество документальных материалов. Мигель Эрраес, известный испанский прозаик, знаток испано-язычной литературы, создал увлекательное повествование о жизни и творчестве Кортасара.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.