Лямель и принцесса Нарла - [2]

– Доброе утро, дядя Фамос.

– О! Добро пожаловать, Лямель. Кстати, ты совсем вовремя, похвастаюсь своими печеньями. Смелей, дегустируй первую партию, – сказав это, булочник проник с перчатками в печку.

– Я пришёл…

– А вот и булки посыпанные сезамом! Полакомься, смелей! – не дав парню даже закончить фразу, предложил дядюшка.

Лямель, доедая пирожок, с полным ртом продолжил:

– Я пришёл… Ну, вы, наверное, догадываетесь зачем…

– Ну, конечно, догадываюсь, ты часто здесь бываешь, сидишь себе тут и придумываешь куплеты, а ещё пробуешь мои шедевры, – Фамос добродушно, почти с отцовской улыбкой улыбнулся.

– Да, вы правы, дядя Фамос, но на этот раз я пришёл совсем по иным причинам. Я хотел бы…

– Расспросить о ней? – старик бровью указал вверх, и если его брови смогли бы превратиться в стрелы, то наверняка они застряли бы у окна принцессы.

Лямель смущённо, но одобрительно кивнул в ответ.

– Ну что ты хочешь узнать? Она принцесса – ты бродяга. Такие, как мы, не должны знать больше. Да и зачем? – утомлённо ответил старый булочник.

– Но всё же, дядя Фамос, помогите мне. Хоть чем-то. Что она любит, когда бывает у окна, да и вообще какая она, Нарла?

– Сынок, – Фамос снял перчатки и сел рядом с поэтом, положив руку на его плечо, – если помнишь, я уже говорил, что скоро она должна стать королевой Кесгора. Герцог Мелзор из Кесгора уже год как приезжает сюда, постоянно добиваясь руки принцессы. И, кажется, скоро король окончательно решит связать судьбу своего единственного чада именно с герцогом. Я тут вижу всё.

Лицо поэта чуть исказилось, выдавая глубокое разочарование.

– Как она выглядит? Расскажите, молю вас, – вымолвил парень.

– Эх, не хочется тебе сердце разбивать, да вот ты сам напрашиваешься. Ладно, так и быть, расскажу, – и старик принялся описывать небывалую по поверьям красоту принцессы: – У принцессы Нарлы чёрные, как мрак, кудрявые локоны, словно сама ночь объяла их, нежная, как эльфийский бархат, кожа, прекрасные губы сочнее алых гранат и необъятно глубокие глаза, в бездне которых можно неминуемо утонуть…

Лямель увлечённо слушал, стараясь уловить в своём сознании каждую мелочь, каждую деталь и воспроизвести её образ перед глазами.

– Это всё, что дядя Фамос знает о принцессе, сынок. Ты уж прости, ничем больше помочь не могу, – булочник, надев перчатки, вновь принялся за дело. – Ещё булок?

– Нет, дядя Фамос, я, наверное, пойду. Спасибо за всё, – сказав это, поэт направился к выходу.

Когда он был уже на пороге, булочника словно озарило:

– А ещё, юнец, слыхал я, что Нарла очень любит книги и хорошие стихи. Ну давай, до скорого, поэт.

Не знаю, показалось ли Лямелю или же булочник намеренно произнёс данную фразу, посадив в его душе зёрнышко надежды, но именно с этой фразой и начались все дальнейшие приключения юного поэта.

Лямель, поражённый последними словами дядюшки Фамоса, молча вышел. На лице его уже был виден проблеск той самой надежды. Возвращаясь домой, он нёс в себе одну-единственную мысль: «Я должен её увидеть».

Весь день Лямель размышлял: как зайти за внутренние ворота, как попасть в сам дворец и наконец – как увидеть принцессу. Сама идея всего этого казалась абсурдной, но упрямство не позволяло сдаваться. Наконец, проголодавшись, Лямель вышел из дома и направился к тётушке, проживающей недалеко за переулком. Он часто туда ходил, особенно когда ощущал острый голод и бессилие что-нибудь приготовить. Тётушка Мильга жила одна, так что помогать в саду и в огороде приходилось Лямелю.

– День добрый, – произнёс поэт, – что там у моей любимой тётушки на обед?

– А вот и мой маленький племянничек пожаловал, – с искренней улыбкой на лице встретила она Лямеля. – Ну какая разница? Ты ведь считаешь вкусным всё, что я готовлю?

Он крепко обнял её и поцеловал в щёчку, вдохнув свежий аромат накрахмаленного воротничка. За обедом тётя начала свой обычный монолог относительно будущего:

– Сынок, сколько ты будешь мне помогать тут? Тебе пора уже и заняться своим собственным делом. Дед твой был оружейником, а отец – главным стражником в королевской гвардии. Да храни Господь их души, – шёпотом вымолвила тётушка. – Сколько ты будешь тратить оставшиеся деньги? Они ведь когда-нибудь закончатся. Ну, так займись чем-то.

– Тётушка любимая, не хочу я быть ни тем, ни другим. Вот ты работаешь во дворце, тебе это нравится. А я не для этого, – возразил Лямель, – в четырёх стенах, даже в королевских, я не буду чувствовать себя счастливым. А ведь это самое главное.

– Но стихами и книжками желудок не накормишь… – произнесла тётушка Мильга, накладывая любимому племяннику добавку.

Лямель, пережёвывая рагу, думал обо всём сказанном, смотря в пустоту. Но в этой пустоте он видел лишь силуэт принцессы, которая плавно причёсывала локоны. Не отрывая взгляда и будто осенённый, он произнёс:

– Я буду продавать книги. Да, да, точно! Я стану продавцом книг, – восторженно смеясь и разжигая огонь энтузиазма, продолжал он, – ха-ха, у меня будут самые лучшие и интересные книги в мире, – воодушевлённо промолвил он на одном дыхании. Затем встал и, пританцовывая, ушёл из дома, поцеловав в щёчку тётушку. Тётушка уже давно привыкла к подобным порывам творческой души и, не задавая лишних вопросов, отпустила племянника с его, как ей порой казалось, бредовыми мыслями.