Львиное Око - [130]

— Мата Хари, — торопливо, словно желая угодить председательствующему, проговорил Морнэ, — вы заявляете, что не являетесь, не были и не желаете быть шпионкой, не так ли?

Герши наклонила шляпку.

— Однако вы признались, что предложили шпионить в пользу Франции?

— Да, сударь, предложила. Ради любви мы готовы пойти на многое.

— Но вы не занимались подобного рода деятельностью?

— Меня терзали сомнения, я вам уже говорила. Но после того, как даже мистер Бэзиль Томсон, занимающий такой же пост, как и капитан Ляду во Франции, настоятельно посоветовал не делать этого…

— А чем же можно назвать вашу деятельность, когда вы сообщили капитану Ляду сведения о двух немецких субмаринах, доставлявших в марокканские порты контрабандное оружие?

— Ах! — Мата Хари тотчас насторожилась. — Помню, я слышала об этом от кого-то… и подумала, что такая информация может оказаться полезной.

— Она действительно оказалась полезной. В результате этой полезной информации погибло несколько офицеров и десятки матросов германского военно-морского флота. Погибли наши враги. Мы благодарим вас.

— Это ужасно, — охнула Мата Хари. — Какая ужасная смерть.

— Полагаю, вы получили эту информацию от кого-то из ваших друзей?

— Я не знаю, как мне это стало известно, — покраснела Мата Хари. — Не помню. На дипломатическом обеде или во время танцев в Версальском дворце. Там все говорят. Но если бы я и вспомнила, кто сообщил мне об этом, я бы вам не сказала. Возможно, он ни в чем не виноват, но его обвинят в преступлении только потому, что ему… стало случайно известно что-то. Невиновных людей так легко осудить!

— Благодарю вас. Это все. Мы не будем давить на вас. Субмарины на дне моря и больше не представляют для нас интереса. Но у меня есть еще один вопрос. Когда вы согласились работать на капитана Ляду, он дал вам список. Вы помните?

— Нет. Не помню. У меня такая дырявая память. Ни имена, ни даты, ни документы я не запоминаю. Помню только лица.

— Список, про который вы забыли, — продолжал Морнэ, — представлял собой очень важный документ. Так сказал вам и капитан Ляду. В нем было шесть имен и шесть адресов. Это были имена шести агентов в Брюсселе, с которыми вам следовало встретиться. Ведь это-то вы помните?

— Но я… я не поехала в Брюссель, — возразила Мата Хари. — Я ни с кем не встречалась.

— Пятеро из этих лиц ничего собой не представляли. Но шестой был очень важен для нас.

— Зачем же вы сообщили мне его имя, если подозревали меня? — закинув назад голову, спросила Мата Хари.

— Так вы помните этот список?

— Нет! Возможно, я его потеряла, а может, его никогда и не было у меня. — Понурив голову, подсудимая теребила в руках зонтик.

— А возможно, отослали его своим хозяевам, — отозвался Морнэ. От него пахнуло таким холодом, что Мата Хари отшатнулась. — Этот шестой человек был арестован в Брюсселе. И расстрелян. Немцами. И в смерти его повинны вы.

— Нет, нет. Мне ничего об этом неизвестно. Какая жалость! Может, кто-то нашел этот список? — Отчаяние ее было неподдельным.

— Может, вы отправили его дипломатической почтой противнику?

— Я не посылала! Я не способна на такое. Я только написала записку своей дочери…

— …В конце которой была приписка. Мата Хари. Донесение от Х-21, написанное симпатическими чернилами. Раз, два и готово, разве не так? И это письмо у нас в руках.

— Как вы посмели! — Глаза у Мата Хари стали огромными. — Вы не имели права нарушать дипломатическую неприкосновенность переписки. Это бесчестно. Кроме того, я этого не писала! Не писала…

Но она поняла непоправимость случившегося. Сжав кулачки, затянутые в белые ажурные перчатки, подсудимая схватилась за голову. Потом, словно ощутив нестерпимую боль, подалась всем корпусом вперед. Зонтик со стуком упал на пол. «Айии…» Но незнакомое восклицание тотчас же стихло.

— Следовательно, вы признаетесь, что убили по крайней мере одного француза!

Огромным усилием воли Мата Хари овладела собой. Подняв зонтик, она стиснула его в руке. Спустя мгновение даже улыбнулась.

— Простите. Я не понимаю. Мне ясно одно: погиб человек, оттого что кто-то что-то написал на моем письме. Это невыносимо. Я не знаю, что было сделано от моего имени. Я не стану ломать голову. И никогда никого не выдам, даже ради спасения своей жизни. Я отдаю себя в ваши руки. За всю свою жизнь я никогда, никогда не причинила никому вреда… преднамеренно.

Резко повернувшись к членам трибунала, Морнэ убийственным тоном произнес:

— Это не беспомощная женщина. Это алчное, жестокое существо. Это убийца! Артистка! Привлекательна ли она? Да, клянусь Господом! Ее чары — это то самое оружие, которое она направила против нас! Она предавала своих любовников за деньги. Тридцать тысяч и тридцать сребреников — вот какова ее цена. Предавала любую сторону, какую было выгодно продать.

Почувствовав опасность, она бежит в Испанию. Но там встречается не с русским или кем-то иным, а с офицером германской разведки, «достойным противником». Но и его она пытается предать ради собственного спасения, утверждая, будто тот оплачивал ее услуги путем обмана своего монарха и правительства. Нет, он заплатил ей для того, чтобы она вернулась во Францию и, используя свои чары, столь живописно обрисованные мэтром Клюнэ, стала работать на благо Германии.