Львиная стража - [82]

Через какое-то время – долгое, ужасное время – она, как младенец, сунула большой палец в рот и заснула. Во сне она всхлипывала. Сон был не такой, как от снотворного, поэтому мне пришлось соблюдать тишину, когда я искал себе что-нибудь поесть. Я не решился снять капюшон, просто запихивал хлеб и засохшую камбоцолу[63] в рот через дырку.

Тилли и Сандор вернулись к трем. Парикмахер предоставил Тилли все основания гордиться собой: он смыл с ее волос коричневую дрянь, подстриг их и уложил в стиле принцессы Дианы, как будто волосы отодвинуты от лица порывом ветра. Когда Тилли уезжала, на ней была хлопчатобумажная юбка и майка, сейчас же она была одета в очень короткое платье ярко-розового цвета и белые колготки с розовыми розами. Я догадался, что за все это расплатился Сандор своей карточкой «Американ экспресс».

Но, несмотря ни на что, она выглядела мрачной, недовольной собой. Да и лицо Сандора снова потемнело. Он даже казался более худым, изможденным. Тилли бросила взгляд на Джессику, спавшую на скамье, а Сандор на нее и не взглянул. Он нашел гостиницу, не в ближайшем городе, а прямо на шоссе между двумя деревнями, перестроенный старый сельский особняк под названием «Боллинброк-Холл», и заказал для нас двухместный номер. Он и Тилли поднялись наверх, и Сандор позвонил Гарнету.

– Он сказал «нет».

Я покосился на Джессику.

– То есть Гарнет сказал «нет» на то, чтобы обменять Принцессу на Джессику?

– Именно это он и сказал. Господи, ну почему я должен все переводить? Я что, приглашал его на ужин?

Именно в этот момент Джессика начала просыпаться. Она села и увидела нас. Тилли выглядела модной и сексуальной, но при этом она была очень яркой, и лицом, и одеждой, и прической, и я подумал, что она может напугать ребенка. Джессика по скамье отползла в дальний угол и забилась туда, прижав перекрещенные руки к груди. Казалось, она пытается вжаться в стену и исчезнуть.

Глава 21

Если бы они не сразу положили трубку, он, может быть, и сказал бы «да».

Шанс вернуть Джессику, предложенный вариант обмена – после того как к нему пришло понимание, что его чувство к Нине слабеет, – могли бы вылиться в отчаянное хватание за соломинку. Она богата, и ее можно выкупить, во второй раз, за деньги. Вероятно, он даже не думал бы о таких вещах, он вообще не думал бы ни о чем, кроме шанса, и только выдохнул бы: «Да, я согласен на все!»

Но ультиматум был предъявлен, телефонный разговор окончен. Пол не шевелился. Он стоял парализованный, невидящими глазами таращился на стены, на деревья в парке, на дорогу. Трубка все еще была у него в руке, частые гудки казались громкими в тишине комнаты. Он положил ее на место, но сделал это неуклюже, как человек с нарушениями центральной нервной системы.

Ему следовало бы обратиться в полицию, когда это все началось. Это надо было бы сделать еще двадцать четыре часа назад. Если бы он так поступил, возможно, сейчас ее уже нашли бы. Однако одна мысль об этом вернула ему ощущение наблюдающих за ним глаз, подслушивающих ушей, «жучков», натыканных повсюду, и телефона, подключенного к прослушке. Гарнет не обратился в полицию, он слишком боялся за безопасность Джессики, чтобы обращаться туда, а сейчас уже поздно. Сейчас вернуть Джессику по силам только ему, обменять на нее женщину, в которую влюблен, – но при этом женщину, муж которой в состоянии заплатить выкуп и даже не почувствует потери этих денег. Простое и четко очерченное решение, которое нужно принять.

Голос ничего не сказал о новом звонке, но Пол предполагал, что кто-нибудь из них обязательно позвонит ближе к полудню. Он прошел в дом, взял Тора и Одина и повел их в парк. Стоял замечательный солнечный день, в воздухе висела легкая влажная дымка, которая, однако, не приглушала изумрудную зелень лугов, а вот лесу придавала синеватый оттенок, добавляя ему таинственности. Все это казалось Гарнету не связанным с ним, как будто он нес реальность с собой, в голове, а вокруг был сон или галлюцинация. Песнь черного дрозда звучала будто из-за стекла. Он представил Джессику. Она в какой-то грязной комнате, на голом матрасе тонкое одеяло, еда в бумажном пакете, вода в треснутой чашке. Он видел нечто подобное в телесериалах.

Машина, ехавшая по аллее, заставила его затаить дыхание. Но то были всего лишь друзья Нины, приехавшие на обед. Пол позвал собак, позвал еще раз, взял их за ошейники и прицепил к сворке. Машина остановилась перед домом, и оттуда вылезла женщина в широкополой белой шляпе, а за нею – мужчина в темном костюме. Уж больно официально, не его мир. По ступенькам спустился Коломбо, вслед за ним Нина.

На этот раз его сердце не дрогнуло, по телу не пробежал трепет. Пол увидел, как она бросилась на шею женщине, как утонула в объятиях мужчины и поцеловала его в обе щеки. А ведь она практически не знает этих людей, не виделась с ними много лет, просто не смогла отвертеться и была вынуждена пригласить их. Гарнет понимал, чем сейчас занимается. Он убеждает себя в том, что она никчемная. Испытывая отвращение к самому себе, он отвел взгляд и повел собак к калитке в стене, во двор, к кухонной двери. Дверь открыла Мария, нетерпеливым жестом забрала у него сворку. Она была в фартуке, из-под закатанных рукавов виднелись белые от муки руки. На ее маленьком, землистого цвета лице отражались усталость и раздражение. Пол не успел остановить себя, прежде чем подумал о несправедливости жизни, ведь эта женщина, выполняя обязанности кухарки и уборщицы, трудится с утра до ночи на человека, которого с полным правом можно назвать богатым бездельником.