Лунный свет - [11]

    - У него хороший обмен веществ, вот и все.

    - Томоэ-сама, ускоренный метаболизм присущ разве только младенцам, но и младенцу потребовалось бы два-три дня...

    - Не глупи. Он обычный человек. Предположим, аппетит, в том числе и сексуальный, у него действительно повышен, и что с того? Милый, наивный юноша. С какой стати ты на него взъелся? Он пытался украсть столовое серебро или что?

    Томоэ отошел от кровати (в его движениях не чувствовалось и следа прежней усталости) и подобрал разорванную пижаму. При виде шелковых тряпок, в которые превратилась дорогая вещь, дворецкий покачал головой:

    - Милый наивный юноша?

    С неопровержимыми уликами в руках виконт не сразу нашел, что сказать:

    - Неважно. Под конец он был очень галантен.

    - Я принесу вам халат, - дворецкий направился к двери, но, не дойдя, снова повернулся к Томоэ:

    - Если он не человек, то что?

    - Япония - древняя страна. Кто знает, какие причудливые создания нашли здесь приют... В конце концов, это не существенно. Он мне нравится, и мне все равно, кто он. Если уж на то пошло, я и сам...

    Дворецкий вздохнул:

    - Вы одиноки, я понимаю. И сожалею, что не в силах помочь.

    - Энтони, мы уже говорили об этом. Я люблю тебя, но единственный, кто способен скрасить мое одиночество - юноша, сияющий, подобно солнцу.

    - Я больше не хочу видеть ваши слезы. Возможно, Ямагами-сама - хороший человек. Сейчас он мирно читает в библиотеке, однако советую вам не мешкать. Не удивлюсь, если он решит покинуть дом, никого не предупредив.

    - Ты прав! - Томоэ сдернул с кровати простынь, обернулся ею на манер римской тоги и поспешил в ванную.

    Если он не поторопится, Таичи может уйти. Нельзя этого допустить. Теперь виконт окончательно распрощался с первоначальным намерением оставить парня лишь на ночь. У Таичи не было семьи, дома, работы - безупречный вариант. Словно само провидение сжалилось над виконтом и ниспослало ему того, кто способен стать идеальным спутником.

    - Нас определенно свела судьба...

    Такая мысль посещала Томоэ с каждым новым знакомством. Вот только редкие из них не заканчивались трагедией. И все же виконт не расставался с надеждой.

    - М-да, - уронив простынь, Томоэ застыл перед зеркалом.

    Вид открывался печальный: алебастровую кожу испещряли укусы, кровоподтеки, царапины. Обычному человеку потребовался бы не один день, чтобы оправиться после столь жестокой ласки. Однако Томоэ, глазом не моргнув, с удовольствием встал под горячий душ.

    Рана Таичи зажила за ночь. Честно говоря, это не казалось виконту таким уж чудом: он и сам был не прост.

    - Все же Ямагами-кун не совсем такой, как я...

    Пахло душистым мылом и пресловутым розовым маслом. Гематомы бледнели, царапины затягивались. Исцеленное долгим сном и таинственным напитком тело стремительно восстанавливалось, словно предыдущей ночи не случилось и в помине. Но была одна вещь, которая представляла для Томоэ настоящую опасность - солнце.

    - Он любит солнце, а значит, отличается от меня и Энтони. Хотел бы я знать, кто он...

    Виконт внимательно изучил свое отражение. Ни следа темноты под глазами, на щеках румянец, сочные губы.

    - У тебя цветущий вид, Акихиро Томоэ. Ты прекрасно сохранился... для ста двадцати лет.

    Он родился в эпоху Мэйдзи, и в возрасте двадцати восьми лет время для него остановилось. С той поры минуло девяносто два года. Урожденный Хироаки Сандэрс Томоэ, сын виконта Томоэ, он сменил имя на Акихиро. Его родители умерли давным-давно, как и человек, которого он впервые полюбил. Время застыло. Томоэ дышал, поддерживал температуру тела, хотя и довольно низкую, ел, пусть без удовольствия и крайне мало... Да и сексуальное желание было ему отнюдь не чуждо. Но без особого напитка - человеческой крови с соком - виконт обойтись не мог.

    Каждое утро между Томоэ и зеркалом проходила беседа примерно следующего содержания:

    - Вампир... даже на слух отвратительно. Они не отражаются в зеркалах и не выносят крестов. Нет, это, определенно, не про меня.

    Томоэ перекрестился, посмотрел на очаровательного молодого человека в зеркальных глубинах и довольно улыбнулся.

    - Рано или поздно я умру, даже осинового кола в сердце не надо. Мой век имеет пределы... просто они в три раза дальше. Почему бы мне не наслаждаться жизнью? Я никогда ни на кого не нападал - совершенно безобидное создание.

    Он надел белоснежную шелковую рубашку и костюм цвета бургунди, вместо галстука повязал шейный платок-эскот.

    - Сейчас такой стиль не моден, но мне нравится...

    Застегнул на запястье золотые часы Piaget - вещица, насчитывающая без малого полстолетия.

    - Если бы Таичи знал, что за напиток приносит мне Энтони, он бы точно со мной не остался... А ведь свиная кровь, например, входит в состав колбасы, и никто почему-то не приходит в ужас. Хотя то ведь свиная... а я покупаю и пью человеческую...

    Отражение запечалилось.

    - Мне нельзя любить, это слишком меня угнетает. Но те, кто тянется к солнцу... я не в силах перед ними устоять. Будто бы через них я снова смогу почувствовать солнечные лучи. Разве это плохо? Неужели следует расстаться с ним? Мне не приходилось встречать такой красоты.