Лунный перелет - [52]

Насосы заработали.

— Глубоко дышать! — приказал капитан, и отвел рычаг.

Тотчас же все почувствовали отяжеление.

«Виланд» скользнул вдоль отвесной стены, промелькнул мимо конусообразных гор и ринулся пылающей молнией во вселенную.

Через минуту холодный, черный мрак окутал брошенные ящики, инструменты и машины, и начал свою мертвящую работу.

Глава 30 На родину

Дюзам «Виланда» пришлось действовать всего сто секунд, — и скорость и 2400 метров, необходимая для преодоления притяжения Луны, была достигнута. Ганс Гардт немедленно прекратил доступ горючего к дюзам, и для путешественников наступило хорошо им знакомое состояние невесомости.

Стремительно промчалась ракета через царство Луны, пересекла через шесть часов нейтральную зону, а затем стала падать с медленно нарастающей скоростью на Землю, притягиваемая огромной силой тяжести родной планеты.

— В течение 70 часов мы будем так падать, — сказал Гардт, — без затраты энергии и без помощи руля. Земля сама притягивает и увлекает нас. Все это время нам нечего будет делать; придется лишь посредством угломера определять расстояние от Земли и следить за правильной работой воздушного генератора внутри ракеты. Я предлагаю установить вахту в шесть часов. Пока один будет нести вахту, другие смогут спать.

— Спать 18 часов в сутки? Это искусство, к которому не всякий способен, — возразил Томми Бигхед.

Инженер рассмеялся:

— Потеря веса облегчает вам эту работу, мистер Бигхед. Для нас самое лучшее много спать. Прежде всего такой долгий отдых облегчит нам трудности спуска на Землю. Затем во время сна человеку нужно меньше кислорода и меньше пищи.

Так и сделали. Бросили жребий, кому первому стать на вахту.

За десять дней, которые путешественники провели на Луне, последняя прошла лишь треть своего пути вокруг Земли; поэтому «Виланд» приближался теперь к освещенной солнцем стороне Земли, и все время пути путешественники имели перед собой три четверти освещенного диска земли.

К концу второго дня полета родная планета широко расстилалась под ракетой в форме художественно выполненного гигантского глобуса.

Легко было отличить светлую сушу от темных морей; высокие горы были видны даже невооруженным глазом.

Андерль все время держал в руках единственную зрительную трубу, которую Гардт оставил на ракете, вертел ее по направлению к гребню альпийских гор, надеясь разыскать Боденское озеро. Но сгустившиеся сумерки окутали родину, и все его труды оказались тщетными.

Он хотел было направить трубу на Америку, которая находилась сейчас в зоне ясного дня, как вдруг заметил в районе южных Альп мерцающий свет. С интересом стал он смотреть туда.

Светящаяся точка появилась, исчезла и вновь заискрилась, хотя слабо, но достаточно заметно. Вспышки были не одинаковы. Короткие сменялись более продолжительными. Ясно, что это не могло быть случайностью.

Неужели это знаки Морзе, направленные к «Виланду»? Неужели приближение «Виланда» уже замечено?

Продолжая отмечать точки и линии, он громко позвал капитана. Этот факт казался ему более важным, чем вахта.

Крик Андерля испугал не только Ганса Гардта, но и Алекса и Томми; скоро все собрались в наблюдательной камере.

— Земля посылает нам известия! — заявил Андерль, не отнимал глаз от стекла.

Томми Бигхед тут же пустился в негритянский танец.

— Необходимо послать ответ, — торжествовал он. — Немедленно послать телеграмму! Просить, чтобы через час мои сообщения были расклеены на всех углах Детройта!.. Первый отчет Томми Бигхеда о полете на Луну Ганса Гардта… Живой метеор… Борьба с лунными ящерицами…

Он поперхнулся и закашлялся.

— Успокойтесь, мистер Бигхед, — стал успокаивать Гардт обезумевшего репортера.

Гардт начал расшифровывать знаки, которые отметил Андерль.

— В-и-л-а-н-д! В-и-л-а-н-д!..

— Без сомнения, это относится к нам, — сказал Томми.

— Все одно и то же слово! Неужели эти идиоты не могут придумать чего-нибудь другого!

— Вполне достаточно, чтобы показать, что нас заметили, — возразил Андерль. — Неужели ты надеешься, что тебе сообщат новые цены на пиво!..

— Откуда эти знаки идут? — спросил Алекс.

— Вероятно, директор Кампгенкель поднял на ноги все обсерватории, чтобы они следили за нами, и все прожектора Германии, чтобы они направляли на нас свои лучи. Очень важно было бы послать туда кое-какие сообщения. Но у нас, к сожалению, нет ни света, ни зеркал.

Целых пять минут световое пятно посылало во вселенную слово «Виланд», а затем стали поступать другие знаки, и Алекс жадно их расшифровывал:

В-с-е о-б-с-е-р-в-а-т-о-р-и-и с-л-е-д-я-т.

В-с-е п-а-р-о-х-о-д-ы и-з-в-е-щ-е-н-ы.

В-е-с-ь м-и-р в-о-з-б-у-ж-д-е-н.

В-о в-с-е-х г-о-с-у-д-а-р-с-т-в-а-х м-и-р-а в-ы н-а-й-д-е-т-е п-о-м-о-щ-ь.

Эти слова повторялись до тех пор, пока Средняя Европа не исчезла из поля зрения ракеты.

Ганс Гардт был очень обрадован этим сообщением.

— Великолепно! — сказал он. — Старый Кампгенкель все это прекрасно устроил. Мы совершенно не в состоянии сейчас определить, на какую точку Земли мы опустимся, ибо наша ракета не подчиняется теперь рулю. Очень приятно узнать, что нас всюду ждет хорошая встреча. Нет сомнения, что большие обсерватории будут теперь следить за нашим полетом и будут повсюду сообщать свои наблюдения. Если в обсерваториях сидят опытные люди, они сумеют в последние часы перед нашим спуском определить приблизительно место, где мы спустимся, и нам смогут оказать помощь, если только мы не упадем в Сахаре или в Гренландии. Одной заботой меньше. Жаль, что мы никак не можем послать Кампгенкелю ответ и поблагодарить его.