Лунный лик Фортуны - [10]

С тех пор как римляне покинули свои старые кузни, польза от леса была невелика, разве что свиней откармливали буковыми орешками и желудями, в изобилии усыпавшими землю по осени. Единственное время в году, когда лес можно было назвать многолюдным, приходилось на семь недель от осеннего равноденствия до праздника святого Мартина – окрестные жители сгоняли в лес скот для откорма, чтобы потом забить животных и сделать запасы на зиму.

Как-то раз, в жаркий день начала лета, в это таинственное и пустынное место пришла группа французских торговцев; направлявшихся из Гастингса в Лондон; их одолел загадочный недуг. Еще пересекая Канал, они почувствовали недомогание, но, уверившись, что это всего лишь «mal de mer» – морская болезнь, – продолжили свой путь в Лондон. К тому моменту, когда торговцы достигли горных кряжей возле долины Медуэй, пятеро уже не могли идти дальше. Они бредили, их била лихорадка, они страдали от мучительных болей в конечностях, а у двоих появились опухоли в паху. Их товарищи, в страхе перед опасностью подцепить заразу, нашли для несчастных приют в убогой деревушке Хокенли, а затем покинули компаньонов.

Французы уже готовы были отдать себя в руки Всемогущего Господа, когда, к их изумлению, они начали выздоравливать. Все это время они пили воду из маленького источника в низине неподалеку от того места, где их оставили товарищи, – источника, вода которого была красноватой и соленой на вкус. Один из торговцев, болезнь которого протекала легче, чем у остальных, взял на себя тяжкий труд приносить собратьям по несчастью воду из низины, и ему было видение. Его по-прежнему трясла лихорадка, голова раскалывалась от боли, перед глазами стоял туман, – и тем не менее ему показалось, что над берегом, из которого выбивался источник, возникла женщина. Облаченная в голубые одежды, она держала в тонких белых руках лилии. Женщина улыбнулась торговцу, и ему послышалось, что она хвалит его за преданную заботу о товарищах; а еще женщина сказала, что если поить их водой из этого источника, то лучше снадобья и не сыщешь.

Как и следовало ожидать, торговцы стали рассказывать эту историю всем и каждому. Наиболее предприимчивые слушатели отправлялись в Хокенли, и вскоре началась бойкая торговля склянками с чудесной водой. Церковь, встревоженная, с одной стороны, явным недостатком почтения к подлинному чуду, а с другой – утратой потенциальной прибыли, без промедления вмешалась в дело и возвела над источником постройку – Святыню, а рядом с ней поставила скромные жилища для монахов, призванных ее оберегать.

Молва о чудесном явлении Девы Марии на неприметной полянке возле далекого Уилденского леса достигла знаменитого аббатства Фонтевро, возвышающегося на берегу Луары, поблизости от Пуатье, родного города Алиеноры. Привязанность Алиеноры к Фонтевро разожгла в ней желание создать подобную обитель где-нибудь еще, и во время своего бракосочетания в 1152 году она уже задумала возвести первое английское аббатство по типу Фонтевро.

Синхронизм – странное явление, в нем есть некая внутренняя сила, которая часто порождает неодолимую веру в то, что определенные вещи вызваны к жизни с умыслом. Так это было и для Алиеноры, которая впервые ощутила «настояние» Фонтевро назвать новую общину в Хокенли в честь материнской обители – а разве нет умысла в том, что и Фонтевро было посвящено Пресвятой Деве? – в тот самый момент, когда, обвенчавшись с Генрихом, она получила власть, чтобы осуществить задуманное.

Аббатство Хокенли поражало своим великолепием; Алиенора и община Фонтевро позаботились об этом. Церковь и жилище монахинь, расположенные на вершине хребта, были спроектированы французским архитектором и построены французскими каменщиками; тимпан над центральным входом в церковь был настоящим шедевром.

Подобно многим своим товарищам по ремеслу, главный каменщик обратился за разрешением использовать в тимпане тему Страшного Суда и таковое разрешение получил. Впоследствии лишь немногие, взирая на творение мастера, оставались не тронутыми его мощью.

В центре тимпана был изображен Христос во всей его славе, с поднятой вверх пронзенной правой рукой. Лицо Спасителя выражало глубокую печаль и суровую строгость. Справа к нему приближались праведники, их вела Святая Дева Мария, Святой Петр мягко подталкивал блаженных сзади, а солнце, луна и звезды изливали на них божественный свет благочестия. Ангелы радостно трубили в трубы, возвещая праведникам о великой награде – вечно находиться в присутствии Бога.

Слева от Христа толпились осужденные на вечные муки.

Если бы обещанного райского блаженства оказалось недостаточно, чтобы убедить грешника встать на путь истинный, то изображение ада в тимпане аббатства Хокенли, несомненно, довершило бы дело. Царство сатаны, в понимании главного каменщика, было местом невообразимых мук, где каждому из семи смертных грехов было выбрано соответствующее наказание. Гордыня была запечатлена в образе нагого, если не считать короны, короля, которого два демона с вилами заставляли идти по раскаленным углям; Похоть – в виде пышной женщины, чью грудь грызли крысы, в то время как змеи заползали в ее промежность. Обжорство, разжиревшее и толстозадое, было засунуто вниз головой в бочку с экскрементами; лицо Гнева искажали ярость и мучительное страдание, череп Гнева был вскрыт, и горбатые черти сосали его мозг. Зависть и Алчность, поглощенные бессмысленным поиском чужих сокровищ, могли бы и оглянуться, тогда они поняли бы, что с них вот-вот живьем сдерет кожу четверка демонов с веревками и острыми ножами в длинных когтистых лапах. Лень, погруженную в глубокий сон на куче хвороста, связывал клыкастый дьявол, в то время как другой черт уже поджигал ее погребальный костер.