Лунный цветок - [5]

— Стефани не бунтарка, она всегда выслушивает разумные предложения.

Стефани питала мало надежд, что Реджиналд Фаррингтон поступит так же. Облизнув палец, она пригладила брови, пощипала щеки, чтобы придать им цвет. Это подействует лучше дипломатии. Она покусала губы, пока они не порозовели, и в очередной раз пожалела, что глаза у нее не василькового цвета, а темно-карие, почти черные. Джулиан уверял ее, что контраст производит сокрушающий эффект — необычное сочетание темных глаз и серебристо-пепельных волос, но Стефани по-прежнему тосковала о принятых канонах красоты.

Она слишком высокая, слишком тонкая, плечи у нее слишком широкие, а ноги — слишком длинные! Самые знаменитые красавицы имели золотистые волосы, большие голубые глаза и длинные трепетные ресницы. А Стефани — нет. Она никогда не чувствовала себя свободно в компании девушек своего возраста, даже в закрытой школе, которую посещала в детстве. Уже тогда она разительно отличалась от одноклассниц. В то время как ее сверстницы хихикали, болтали о мальчиках, танцах и нарядных платьях, Стефани скакала на любимой охотничьей лошадке по лесистым холмам, прыгала через аккуратные белые ограды. Самым лучшим было время, когда она вместе с отцом пробиралась по отвратительным джунглям и выжженным пустыням.

О, она достигла совершенства во всем, что требовалось от аристократической молодой леди в 1890 году, но наслаждалась не игрой на фортепиано и пением, а стрельбой из лука или из ружья последней модели. Пожалуй, именно поэтому в свои двадцать пять лет Стефани все еще была не замужем. Однажды в светской колонке «Нью-Йорк трибюн» ее даже назвали матроной незамужних красавиц. Это ее задело, хотя она посмеялась, как от нее и ожидали. Стефани привыкла к титулу «Ледяная дева», которым наградил ее один отвергнутый поклонник. Он сказал, что она холодна и бесчувственна, как айсберг. Не потому ли она приняла предложение Реджинадца Фаррингтона? Ему не нужны чувства.

Фаррингтон был богат и амбициозен. Женитьба на дочери одного из ведущих финансистов Нью-Йорка, естественно, не повредит его амбициям, но Стефани не переставала удивляться его выбору. Вокруг было достаточно прелестных дебютанток. Возможно, Реджиналд не хочет никаких проявлений чувств. И сам их избегает.

Стефани сжалась при воспоминании о человеке, который когда-то ожидал от нее ответных чувств. Но это было давно, она была слишком молода, и Джулиан подавил их отношения в зародыше. К Стефани Эшворт мог приблизиться только чрезвычайно самоуверенный или очень тщеславный мужчина, а Реджиналд Фаррингтон обладал обоими этими качествами.

Стефани разгладила складки шелковой блузки с высоким воротником, отороченным дорогим кружевом, бросила последний взгляд в зеркало и расправила плечи. Разговор предстоял неприятный, и нужно было поскорее с ним покончить.

Стефани вошла в малую гостиную, и Реджиналд встал с кресла и подошел к ней. От внезапного желания почувствовать замирание сердца при виде жениха Стефани даже напряглась. Темные глаза обежали его фигуру. Как всегда, он был безупречно одет; черные волосы посредине разделены ровным пробором и плотно приглажены по бокам. Черные усы по моде свисали, как руль велосипеда на больших колесах. Реджиналд подкрутил усы и улыбнулся:

— Дорогая, ты прелестна, как всегда.

Они были почти одного роста, и ему не пришлось наклоняться, чтобы одарить ее беглым поцелуем в бровь. Такой легкий поцелуй был его единственным знаком внимания, и часто Стефани удивлялась — не смешно ли, что ей хочется большего?

— Спасибо, Реджиналд. Извини, что заставила ждать.

— Все в порядке. Я любовался видом Центрального парка. Весна — мое любимое время года.

— Да, это так. — О Господи, почему их разговоры всегда так банальны и пусты? — В парке поставили новый обелиск из Египта, «Игла Клеопатры», кажется. Ты его видел?

— О да, что-то из Египта поставили. — Он отмахнулся от этой темы плавным движением руки. — Должен сказать, я не понимаю страсти твоего отца к древним статуям и грязным монетам. Конечно, можно приветствовать их стоимость, но я не нахожу никакой красоты в непристойных фигурках, стоящих у него в кабинете.

Стефани почувствовала неприязнь к своему жениху.

— Эти «непристойные фигурки» в папином кабинете — редкая греческая бронза, Реджиналд. Мы с папой откопали их в развалинах древнего дворца на острове Крит. Они датируются тысяча четырнадцатым годом до нашей эры — это тебя не впечатляет?

— О, полагаю, их антикварная ценность велика, но, Стефани, не придаешь ли ты слишком много значения древностям? Новый век — вот что важно и чем нужно восхищаться. Каждый день появляются новые изобретения, с ними мир становится все меньше. Например, железная дорога соединила восточное и западное побережья, прокладываются и новые дороги. — Реджиналд примирительно улыбнулся, и Стефани подавила порыв ударить его кулаком по носу.

— Я это понимаю. — Она заставила себя говорить приветливо. — В продолжение данной темы я должна с тобой кое-что обсудить. Сегодня вечером я уезжаю в Аризону. — Стефани не собиралась быть такой прямолинейной, но он ее разозлил, и теперь она с раскаянием смотрела, как Реджиналд меняется в лице.