Лунные капли во флаконе - [56]

   - Элинор... - прошептала она.

   Конечно, это была она. Кто еще мог преследовать ее по пятам в собственном доме, кто не давал проходу, кто насмехался и издевался над ней?.. Словно в ответ на догадку Амелии небо в очередной раз озарилось молнией, и в короткое мгновение вспышки на оконном стекле возникло чужое отражение, и тут же пропало, когда комната вновь погрузилась в темноту.

   - Элинор! - то был уже не голос Амелии, а эхо, многократно отразившееся от стекол и стен.

   - Элинор, - стучали капли дождя по карнизу, пока девушка боролась со шпингалетом, не желающим поддаваться ее замерзшим и едва сгибающимся пальцам.

   - Элинор!.. - шептали влажные от дождя занавески.

   - Уйди, уйди, уйди! - бессильно закричала Амелия.

   Проклятый призрак! Что ему нужно от нее? Отчего он желает ей зла? Мятежная душа Элинор Вудворт озлобилась на нее и теперь никогда не оставит в покое. Ведь здесь ее вотчина, этот дом всегда будет принадлежать только ей, и она не потерпит незваных гостей.

   Амелия огляделась. Может ли быть так, что и сейчас она смотрит на нее, наблюдает за каждым движением, презрительно усмехаясь? В неведомом порыве девушка схватила дневник Элинор, спрятанный от слуг в нижний ящик стола. Она успела почти сродниться с ним, но теперь всем душой возненавидела. Страдания призрачной женщины перестали трогать ее сердце, вселяя теперь лишь ненависть. Какой бы она ни была при жизни, обитающий здесь дух едва ли имеет отношение к той несчастной, погибшей в пожаре. А значит, что здесь больше не место ее воспоминаниям!

   Осторожно взяв дневник, как если бы тот мог наброситься на нее, Амелия устремилась к камину. Она уничтожит и его, и фантомов, которые он породил. Он сгорит так же, как сгорела его хозяйка, и тогда в доме не останется ничего, принадлежавшего ей!

   Камин жарко полыхал, и Амелия присела возле него на колени, подавшись вперед, чтобы огонь согрел ее и саму. Она как завороженная смотрела на танцующие перед ней язычки пламени, не в состоянии пошевелиться. Тепло убаюкивало ее и грело; она нерешительно протянула вперед руки и тут же одернула их, когда чуть не обожгла кончики пальцев. Медленно, не глядя, она вырвала первый лист из тетради в толстой обложке и кинула его изголодавшемуся огненному зверю, мгновенно поглотившему часть жизни Элинор Вудворт. Амелия рвала страницы все быстрее, одну за другой кидая их в камин, и с застывшей улыбкой блаженства наблюдала, как пламя поглощает резкий, неровный почерк Элинор. Буквы скакали у нее перед глазами, а от жара все вокруг плыло, но девушка упорно продолжала потрошить дневник, пока от него не осталась одна лишь кожаная обложка. Она полетела в огонь последней, взметнув столп искр. Амелия отерла пот со лба: Господи, как же жарко! Ей было нечем дышать, однако она не могла и не хотела пошевелиться, так хорошо ей было после пронизывающего уличного холода. Только сейчас она смогла, наконец, отогреться и обсохнуть, лишь волосы еще лежали влажными прядями на спине и плечах.

   Амелия почти уже заснула прямо здесь, на полу возле очага, когда нечто дотронулось до нее. Нечто настолько легкое - как дуновение ветра или прикосновение тончайшего шелка, - что могло и вовсе ей примерещиться, но девушка очнулась сразу же, поднимая тяжелые веки.

   - Зачем ты пыталась сжечь мой дневник? - спросила Элинор.

   Она смотрела почти даже приветливо, чуть склонив голову набок и скрестив руки на груди.

   - Ты... этого не может быть! Но почему? Ты должна была уйти, - прошептала Амелия. Язык едва слушался, оттого речь ее была неразборчивой, будто у пьяной.

   - Я ничего не должна, - засмеялась она. - Но посмотри, что ты наделала, глупенькая!

   Амелия огляделась. Камин давно потух - должно быть, его не топили с зимы, а возможно, он стоял нетронутым вот уже несколько зим подряд, как и сам дом. Он был начисто вычищен и прикрыт экраном с восточной росписью, созданным уберечь взор от его пустого чрева. Амелия сидела на коленях, прислонившись к кирпичному основанию камина, а вокруг нее по всему полу лежали разорванные и смятые листы бумаги. Сквозняк из так и не закрытого окна гонял по комнате легкие страницы, большинства из которых никогда не касались чернила: Амелия в своем разрушительном порыве вырвала даже те листы, на которых Элинор не оставила ни одной записи.

   - Я ведь сожгла его!

   - Ты и вправду так думаешь? - ярко очерченная бровь Элинор взмыла вверх. - Кто же это топит камины в июне?

   Амелия неуверенно принялась собирать раскиданные листы, но они ускользали из-под неловких пальцев, которые хватали только воздух. С огромным трудом ей, наконец, удалось подобрать их с пола, сложить неровной стопкой и дрожащими руками кое-как запихнуть внутрь истертой обложки. Затем она бросила истерзанный дневник в ящик стола и повернулась к нему спиной, опершись обеими руками на столешницу, но тут же сил опустилась на пол.

   Не моргая, она пристально следила за перемещениями прозрачной фигуры по комнате. Элинор по-хозяйски окинула взглядом спальню и хмыкнула, заметив на полу ворох грязной одежды.