Лунные грезы - [87]

Именно в тот миг, Коломбина, я и нашел твое послание. Несколько нот на клочке бумаги, принесенных мне случайной волной. Но оно сказало куда больше, чем любые слова. Голос в тишине, теплая рука в темноте. Оно говорило: ты не одинок. Еще есть надежда. И выбор. Всегда найдется выход.

Вот еще что. Когда я сидел там, на пустынном берегу, с твоей запиской в руках, во мне вдруг проснулось чувство долга. Я так глубоко погрузился в свое эгоистическое отчаяние, что забыл о бедах других. Но теперь в моей ладони лежал безмолвный крик… о чем? О помощи, признании, ободрении, дружбе… знак, что кто-то где-то уже успел познать горькое одиночество. И от меня зависит, ответить ли на этот крик. Но если не я, то кто?

Остальное, как говорится, уже не важно. Я все-таки вернулся. Дядя под давлением дочери согласился заплатить мои долги в обмен на обещание быть благоразумным и во всем ему подчиняться. Я принял предложенную мне должность в компании и оставил все помыслы о карьере композитора. Ничего не поделать. Я попал в яму, которую сам же и вырыл. Но, поверь, бремя благодарности – вещь ужасная. Именно поэтому я советовал тебе никогда не становиться ничьей иждивенкой. Не позволю тебе совершать те же ошибки.

Что касается кузины, она немедленно распознала перемены, которые во мне произошли. Я уже не был тем доверчивым деревенским простаком, полным фантазий и наивных амбиций. Равновесие сил нарушилось. В ответ на ее вопросы я просто улыбался и пожимал плечами. Объясняться не было смысла. Теперь я смотрел на нее другими глазами и видел ее истинное лицо. Наверное, лучшей невесты я не заслуживал.

Поэтому я принялся доказывать себе и всему миру, что прошлое больше меня не волнует. А будущее я покорю своей воле. И мне это удалось. С тех пор я не написал ни одной строчки на нотном листе и постарался навсегда задушить музыку, звучавшую в душе, но зато обнаружил, что равнодушие имеет свои преимущества. Ты никогда ничего не потеряешь ни в жизни, ни в любви, если станешь относиться ко всему, как к картонной игре. Возле меня было много прекрасных женщин. Я был добр и нежен, но сердце оставалось ледяным.

Мне пришлось смириться с одной печальной истиной: с того дня на пляже я знал, что тьма не в окружающем мире, а во мне самом. Я научился не доверять страсти. Лишь обладание имело для меня смысл.

Только встретив свою Коломбу, я понял, что жил как автомат, деля всех женщин на два лагеря – в одном ты – мое второе «я», родная душа, и все остальные, которых нельзя подпускать слишком близко. Я не распознал сначала своих чувств, но ты помогла мне увидеть, что живет во мне. Любовь.

Понимаешь, если первая любовь причиняет боль, то последняя – адские муки. И когда настает коней, кажется, что мир рушится. Но, думаю, я всегда знал, что ей не суждено стать моей, и никогда бы не отважился сказать ей то, в чем признаюсь тебе. Что-то – кажется, детская вера в чудеса, некая природная бездумная уверенность – было навек разрушено в ту ночь в Аскади. С тех пор я не доверял никому, а менее всего – себе.

Кроме тебя, моя Коломбина. Я ни разу не нарушил данного тебе обещания и лишь тебе был верен до конца. Ты видела меня с самой лучшей стороны и была избавлена от сарказма, ненависти, неудержимой вспыльчивости и вспышек гнева. В своих письмах к тебе я пытался быть именно таким, каким ты хотела меня видеть, – веселым, любящим Арлекином, беспечным спутником, окошком в прекрасный мир. Я невероятно наслаждался, вновь создавая свой потерянный рай для тебя, единственное развлечение, которое никогда мне не надоедало. Ты была моей реальностью, незнакомкой в ночи, верным другом, звеном между мной и мальчиком, которым я был когда-то, тем, кто хотел поймать луну.

А теперь… теперь, возможно, настал конец созданному нами миру. Я так мечтал о нашей встрече, как бедный эмигрант грезит об Америке – стране чудес. Новый Свет, начало жизни… Но теперь ты знаешь, кто я – глупец, игрок, неудавшийся самоубийца… и наша дружба погибнет.

И все же… если я помог тебе, если ты почерпнула силу в моих слабостях, значит, стоило все рассказать. У тебя есть голос, и ты должна петь за все безголосые, заблудшие души одиноких странников, которые не могут высказаться сами. Там, во мраке, они ждут, пока ты их освободишь. И тебе необходимо добраться до них. Кто знает, вдруг ты спасешь еще одну жизнь, как спасла мою.

Ну а пока… прощай, моя Коломбина. Наверное, это мое последнее письмо, но знай, я всегда буду думать о тебе. Ты в моем сердце.

Арлекин.

Глава 15

– Месье Бейер!

Корри вот уже в третий раз терпеливо попыталась прервать поток возмущенных тирад на французском, итальянском, немецком и русском.

– Месье Бейер, я обязательно дала бы вам знать, если бы могла. У меня просто не было такой возможности.

Карл пронзил ее уничтожающим взглядом:

– Но вы в Париже вот уже две недели и не постеснялись в этом признаться! Две недели – и не позвонили. Почему? Болели?

Корри, поколебавшись, качнула головой:

– Я… думала. Мне было необходимо до конца все уяснить.

– И как? Уяснили?

– Кажется, да.

Лицо девушки омрачилось. Письмо от Арлекина пришло как раз в тот момент, когда Корри было ужасно плохо, но изменило ее жизнь так же медленно и верно, как Ауна, заставляющая приливные волны накатывать на морской берег. Только он знает, что пережила она за эти ужасные недели. Отныне они станут бережно хранить тайны друг друга. Корри немедленно написала ему: